Почему я забываю его лицо? Почему не жажду, как положено, его рук, его поцелуев, не ревную к сопернице, не хочу отомстить? Это было бы низменно, пошло, я бы негодовала на себя и противилась. Но и того нет. Никаких признаков жизни”.
Я веду дневник. Потребность в бумагомарании не отмерла, справедливо было бы считать ее каким ни на есть проявлением жизнедеятельности, но это как-то не приходит мне в голову.
Лето близится к концу. Родители, поручив нам с Верой заботы о возлюбленном существе, собираются на месяц в Одессу. Конечно, отец до последней минуты будет кочевряжиться, показывая, что “пока ничего не решил”. Впрочем, надо все же допустить, что ему просто нездоровится. Еще бы: он годами почитай что не встает с дивана. Самый цветущий организм закис бы от неподвижности, а ему как-никак семьдесят четыре. Редкие поездки на юг да две-три пешие прогулки за лето — вот и все, на что он еще соглашается, всякий раз предварительно измотав маму капризами. Знает, как ей хочется вырваться, вот и куражится.
— Коля, подумай, ведь уже середина августа. Времени почти не осталось. Едем мы или нет?
— А, так тебе не терпится? Что ж! Если ты не в состоянии не докучать мне вопросами, изволь: мы никуда не едем!
Если уж брякнет такое, пиши пропало. Это очередной величавый принцип: его приговоры окончательны. Так было прошлым летом. И позапрошлым. Но на сей раз все идет благополучно. Мама, сама того не сознавая, здорово припугнула его своей дружбой с собаководами. Всю жизнь мы избегали случайных знакомств, благо при желании таковым можно счесть любое знакомство. Потакая мужу, мама легко отказывалась от них: “Неужели ради пустой болтовни с чужими я стану огорчать близкого человека?” А тут вдруг в ее мир ввалилась целая орда посторонних. Особенно настораживает отца некто Владовский, хозяин боксерихи Оды, джентльмен от аккуратнейшей в мире плеши до подошв штиблет, безукоризненных даже в разгар весенней распутицы. Он бесценный советчик во всем, что касается рациона и воспитания Али, но главу семейства передергивает при одном его имени.
Билеты уже куплены, и мама, никогда прежде не обременявшая меня прощальными наставлениями, изменяет этому обычаю:
— Саша, хозяйка Кешки утверждает, что недели через две где-то здесь неподалеку будут делать собакам прививки от бешенства и чумы. Смотри в оба, не прозевай объявление, иначе ради этого придется таскать Али к черту на кулички.
— Угу.
— Не забудь, а то я тебя знаю! Да, и еще. Хозяйка Тэгри слышала по радио, что со следующего понедельника начнется страшная жара, градусов за тридцать. Она советует не гулять с Али в самое пекло, выходить только ближе к утру или уж вечером. И главное, не позволять ему в этот зной играть с Дэзи. Они так носятся, что недолго сердце испортить.