Да, подумал Блейн. Я один из них. Из тех глупых баранов, о которых пишут в газетах, что их автомобиль потерял управление, и в аварии при этом погибло много невинных людей. О, Боже! Современные механизмы, со временные шоссе и высокие скорости, а рефлексы все те же, человеческие…
Внезапно, совершенно необъяснимым образом, руль снова заработал, давая Блейну отсрочку в долю секунды. Блейн не тронул руля. Когда фары встречной машины ударили в ветровое стекло, сожаление в нем вдруг сменилось возбуждением. На мгновение он возблагодарил надвигающийся удар, он желал его, он хотел этой боли, хруста костей и смерти.
Потом машины встретились. Возбуждение исчезло столь же быстро, как и появилось. Блейн почувствовал глубочайшую тоску по всему, что он не успел сделать. По водам, где он не плавал, по фильмам, которые еще не успел посмотреть, по книгам, еще не прочитанным, по девушкам, им не тронутым. Его бросило вперед. Руль вырвало из рук. Колонка управления прошла сквозь грудную клетку Блейна и сокрушила позвоночник, голова его врезалась в толстое, не дающее осколков, стекло.
В этот момент он понял, что умирает. Мгновение спустя он был мертв — быстро и ординарно, без боли.
Он проснулся в белой постели, в белой комнате.
— Он уже живой, — сказал кто-то. Блейн открыл глаза. Рядом стояли два человека в белом. Похоже, это были врачи. Один пожилой, бородатый, небольшого роста. Второй был далеко не красавец, с красным лицом, лет пятидесяти на вид.
— Как вас зовут? — приказал пожилой мужчина.
— Томас Блейн.
— Возраст?
— Тридцать два. Но…
— Семейное положение?
— Холост. Что…
— Видите? — сказал пожилой, поворачиваясь к краснолицему коллеге. — В полном сознании, совершенно.
— Никогда бы не поверил, — сказал краснолицый.
— Естественно. Травмирование при смерти преувеличивалось, слишком преувеличивалось, как это будет показано в моей будущей книге…
— Гммм. Но депрессия при перерождении…
— Чепуха, — уверенно заявил пожилой. — Блейн, вы хорошо себя чувствуете?
— Да. Но я хотел бы знать…
— Видите? — с триумфом сказал пожилой врач. — Снова жив и в здравом рассудке. Теперь вы подпишете отчет?
— Думаю, у меня не остается другого выбора, — сказал краснолицый. И оба врача ушли.
Блейн смотрел им вслед, не понимая, о чем это они говорили. К кровати подошла добродушная, полная сестра милосердия.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Отлично, — сказал Блейн — Но я хотел бы знать…
— Простите, — сказала сестра, — пока что вам нельзя задавать вопросы. Так велел доктор. Вот, лучше выпейте, это вас подбодрит… Вот молодец! Не беспокойтесь, все будет в порядке.