Это не был Блейн. Это был Кранч, тело-победитель. Блейн всегда ценил деликатность, тонкость, понимание нюансов. Слишком даже ценил, возможно. Но это были его достоинства, это были черты его индивидуальности. С ними он был Томасом Блейном. Без них он был меньше, чем ничего, слабая тень вечно побеждающего Кранча.
Уныло размышлял он о будущем. Он прекратит борьбу, станет тем, чего требовало новое тело: драчуном, забиякой, сладострастным мерзавцем. Может быть, со временем он привыкнет к этому, и ему даже понравится…
— Завтрак готов, — объявила Алиса. Они завтракали в молчании, и Алиса грустно трогала синяк на предплечье. Блейн наконец-то не выдержал.
— Послушай, — сказал он. — Мне очень жаль.
— О чем ты?
— Обо всем.
Она слабо улыбнулась. — Все в порядке. Это моя вина.
— Сомневаюсь. Передай мне масло, пожалуйста — попросил Блейн.
Она подала ему масло. Несколько минут они продолжали молчать. Потом Алиса сказала:
— Я была такая глупая.
— Почему?
— Я теперь понимаю, что гналась за миражами — сказала она. — Я думала, что вдруг снова встречу Фрэнка. Думала, что это будет как будто с Франком.
— А было не так?
Она покачала головой.
— Нет, конечно, не так.
Блейн аккуратно поставил на стол чашку с кофе.
— Я думаю, что Кранч был грубее. Я предполагаю, что он бросал тебя о стенку как мяч. Может быть…
— Нет, нет! — вскрикнула она. — Никогда! Мистер Блейн, Франк был охотником, и жизнь у него была нелегкая. Но со мной он всегда был истинным джентльменом. Да, он знал, как себя вести.
— Знал?
— Конечно! Франк всегда был нежен со мной, мистер Блейн. Он был… деликатным, если вы понимаете, что я имею в виду. Он никогда, никогда не был груб. Честно говоря, он был совершенной противоположностью вам, мистер Блейн.
— Вот как? — сказал Блейн.
— Нет, с вами все в порядке, — с запоздалым сочувствием сказала она. — Вы только чуть-чуть слишком быстры, но я думаю, у каждого свои привычки.
— Думаю, что так, — сказал Блейн.
— Да, я тоже думаю, что так.
Они завершили завтрак в неловкой тишине. Алиса, освободившаяся от своей навязчивой идеи, тут же ушла, ничем не намекнув даже на возможность новой встречи. Блейн сидел в большом кресле, смотрел в окно и думал. Значит, он вел себя совсем не как Кранч! Печальная истина заключается в том, сказал он себе, что он действовал в соответствии со своим представлением о Кранче. Все это было чистым самовнушением. Поддавшись припадку истерии, он убедил себя, что сильный, грубой профессии мужчина обязательно отнесется к женщине, как к дикому медведю.
Он действовал по стереотипу. И он чувствовал бы себя еще глупее, если бы не был так рад возвращению Блейна целым и невредимым.