Кавалькада двигалась дальше, и вместе со всеми цокал копытами Эгертов жеребец — но всадник его уже не видел ничего вокруг. Сжимая мокрыми ладонями уздечку, Эгерт Солль, прирождённый наездник, умирал от боязни упасть.
В ушах его многократно повторялся сочный хруст сломанной шеи; камни мостовой сладострастно выпирали, будто предчувствуя момент, когда голова храброго лейтенанта треснет, подобно спелому арбузу, на их полированных боках. Пот градом катился по Эгертовой спине, хотя ночь была свежей, даже прохладной. За два квартала он успел тысячу раз умереть, и, наконец, конь его тоже почуял неладное, будто смятение всадника передалось и ему.
Кавалькада как раз поворачивала; обеспокоенный, жеребец дёрнулся — и этого неожиданного движения хватило прославленному наезднику Соллю, чтобы свалиться.
Эгерт сам не понял, как это произошло; он давно забыл, как падают с лошади, потому что последний раз это случилось с ним, когда он был десятилетним мальчиком. Он ощутил только мгновенный ужас, перед глазами его мелькнуло чёрное небо с редкими звёздами, а потом последовал болезненный, но, к удивлению Солля, не смертельный удар.
Он лежал на боку, и перед глазами у него оказались копыта его же лошади; факел выпал из рук и шипел рядом в луже. Откуда-то издалека слышались удивлённые вопросы; в мгновение ока Солль осознал случившееся и счёл за благо притвориться, что потерял сознание.
Что может заставить лейтенанта гуардов, особенно если это Эгерт Солль, свалиться с лошади, идущей шагом, на глазах у четвёрки подчинённых? Только смерть, подумал лежащий Эгерт, и ему захотелось умереть.
— …Солль! Эй, помоги, Лаган, он как мёртвый, вот это да…
Он почувствовал, как чьи-то руки берут его за плечи и поворачивают лицом вверх, и не стал подавать признаков жизни.
— Флягу! Бонифор, флягу, быстро!
На лицо ему пролилась небольшая речка. Выждав ещё немного, он застонал и открыл глаза.
В свете факелов над ним склонились Карвер, Лаган, Оль и Бонифор; лица у всех были удивлённые, а у юных гуардов ещё и испуганные.
— Живой, — заметил Оль с облегчением.
— Что ему сделается, — флегматично отозвался Лаган. — Солль, ты пьяный, что ли?
— Когда отправлялись, был трезвый, — резонно возразил Карвер. — Разве что на ходу успел…
— На воинском посту? — беззлобно поинтересовался Лаган.
— Да от него не пахнет! — возмутился Бонифор.
Эгерту очень неудобно было лежать вот так, навзничь, и служить объектом всеобщего интереса — к тому же камни мостовой, будто дождавшись своего часа, впивались в спину. Повозившись, он поднялся на локти — в тот же момент сразу несколько рук помогли ему встать.