Старик подождал, ожидая реакции, но Игорь молчал.
— Поэтому кто-то должен приводить в движение помпы, — вздохнув, продолжил Ланиста, не дождавшись ответа. — Иных источников энергии, чем мускульная сила, нам после Катастрофы, увы, не осталось. Маломощные электромоторы с задачей не справляются, топлива для дизелей нет, энергия ветра, воды и пара недоступны, атомная — тем более, животные, что отлавливаются на поверхности, для работы непригодны… Остаются люди — самая неприхотливая скотинка на свете. Увы, добровольно никто на эту работу не пойдет. Ни за какие деньги. Вы бы согласились день-деньской крутить огромное колесо, приводящее в движение водяной насос? А если бы, положим, вы бы устали и бросили это колесо, то вас бы тогда кнутом? Карьера сомнительная…
Князев не проронил ни слова.
— Поэтому колеса крутят осужденные. Работа эта очень нездоровая — тяжелая, в спертом воздухе, в сырости. Год работы на водокачке равносилен смертному приговору. Полгода оставляют след на всю жизнь — ревматизм, астма, туберкулез. К тому же, вода в нижних уровнях радиоактивна… Вот, собственно, к чему вас приговорили бы за ваш незначительный проступок.
— А сколько мне светило? — не выдержал Игорь.
— Пять лет, — последовал невозмутимый ответ.
* * *
Гладиаторы оказались очень жизнерадостными людьми: посмеяться любили по поводу и без. Всякого рода подначки и розыгрыши тут были в большом ходу, но обижаться на них разыгранные и не думали, предпочитая платить той же монетой. Игорю все они сразу пришлись по душе — и чернокожий Джонс, весельчак и балагур, и меланхоличный красавец Алекс, и молчаливый Кузьма, и остальные обитатели казармы, донельзя похожей на памятную Князеву тюремную камеру.
Такие же нары, такие же слои дыма под потолком — курили здесь еще больше, чем в тюрьме. Разве что дверь не запиралась снаружи, и гладиаторы могли свободно выходить в город. Ну и остальные человеческие радости, для заключенных недоступные, — хороший стол с выпивкой, жеманные гостьи, с которыми уединялись в дальнем углу за занавеской (негласный джентльменский кодекс не позволял гладиаторам обращать внимания на стоны, доносящиеся из-за занавеса). Человеку, который легко может не вернуться с ристалища, позволено многое. А то, что сражаться придется серьезно, не напоказ, гладиаторы просветили своего нового товарища сразу.
Чернокожий гигант, виденный Игорем в забегаловке, кусок хлеба в которой стоил ему так дорого, оказался отличным парнем. Как и многие другие, работавшие гладиаторами у Ланисты.
— Не трусь, — приободрил он Игоря. — Работа как работа.