— Верю, — сказала Матахри, прокашлявшись наконец. — Ты — не стала бы. Особенно теперь. Но попробовать заставить, это никогда не поздно. Берегись, дитя. Для тебя еще ничего не закончилось.
Мне стало не по себе. Но кто посмеет украсть меня из Накеормая, из-под самого носа у аль-нданна Баирну? Это в Небесном Крае я была бы беззащитна, нет у нас сколько-нибудь по-настоящему сильных магов, способных одолеть накеормайских нданнов… недавний мятеж это наглядно показал. Черностепье славится своим магическим искусством, но начинать войну против Накеормая там не посмеют. А как иначе еще отбить меня у Вершины Света? Но слишком уж дорого обойдется война всему нашему миру, поэтому ее не будет. Не стоит одна моя жизнь такой беды, совсем не стоит!
Матахри усмехалась. Знала она что-то. Не на пустом месте предостерегла. А что если она в плен угодила по собственному замыслу? Чтобы верней до меня добраться. Браслетов только предвидеть не смогла… а может, надеется совладать и с ними? Тогда я зря ей помогаю. Совершенно зря! Отвести обратно на площадь и пускай дохнет там в свое удовольствие! Я подумала об этом и забыла.
— Шла бы ты в постель, — сказала я. — Ты больна. У тебя жар.
— Не-ет, — язвительно усмехнулась Матахри, — этот тип сейчас вернется. Видала, какая у него морда была? Он вернется. Вот и хочу представление досмотреть.
— О чем ты? — не поняла я.
— Погоди, увидишь.
— К тебе гости.
Я вытянула шею, глянула в окно на двор. И впрямь — гости. Да какие!
Аль-септанна Юлеремма, глава Накеормая. И с нею еще двое аль-воинов. В одном из них я узнала аль-мастера Амельсу, второго помнила смутно, вроде заходил когда-то ко мне в мастерскую. Имя на ум так и не явилось, впрочем, может, он его мне и не называл.
Аль-септанна Юлеремма очень красивая женщина. Такие рождаются раз в столетие и бывают либо безнадежно глупы, либо избалованы всеобщим восхищением до стервозного состояния. Но аль-септанна Юлеремма была умна, и стервой ее никто не называл, даже за глаза. Она управяла городом поистине мудро и справедливо.
Она кивнула мне, отвечая на приветствие. Затем обратилась к Матахри сухим официальным голосом, каким произносила приговор на храмовой площади. При этом она смотрела поверх головы Матахри, так, словно углядела перед собой склизкого трупного червя.
— Закон Накеормайского Предела гласит, — сказала аль-септанна, — что всякая женщина, прошедшая Посвящение, должна родить ребенка на благо миру. Ты — тоже женщина, дорей-нданна. Ты сейчас живешь в Накеормайском Пределе. Ты обязана родить ребенка.
Ничего себе! Нет, конечно, закон есть закон, против него не пойдешь. Детей мало рождается, поэтому закон надо исполнять неукоснительно. Если каждая не в меру умная девчонка начнет от долга своего отлынивать, через два-три поколения останутся одни старики, неспособные к зачатию. И тогда, со временем, весь Накеормайский Предел вымрет полностью, на радость магам Черностепья. Но есть же разница, с кого требовать исполнение закона, с юных вертихвосток, только вчера получивших ралинз, или с пленной нданны, которой невесть сколько лет и которой, прямо скажем, только ребенка сейчас рожать и оставалось…