Наверное, такие же чувства испытывают альпинисты, покорившие трудную вершину, или гонщик, пришедший к финишу первым. Тесновато мне было в Нижнем. Однако все решил случай.
Уходя в город, купен распорядился:
— Пока груз на судне, никому в город не сходить, москвичи — народ ушлый, и без вас разгрузят дочиста. Завтра разгрузим ушкуи, дам день-два роздыха, после загрузки — домой, там уж полегче будет — все время по течению.
Я сидел у борта, рядом со сходнями. Был уже вечер, но лица метрах в трех еще различались. На пирсе послышался разговор. Я непроизвольно прислушался, и не зря. Невидимый мне мужчина разговаривал с матросом соседнего ушкуя нашего каравана. Не встречался ли, мол, в Нижнем мужчина именем Юрий? И обрисовал мой словесный портрет. Значит — все-таки ищут, не забыл обо мне князь. Конечно, я перестал брить голову с тех пор, как ушел из дружины.
Большинство ратников ходили с бритыми головами — не так потеет голова и в бою невозможно ухватить рукой волосы, коли шлем сбит.
Я осторожно приподнялся над бортом, всмотрелся. Нет, дружинник мне не знаком. Матрос с ушкуя ответил, что Юриев не знает, тем более — с бритой головой.
Дружинник ушел, а я перевел дух и возблагодарил случай, не давший мне пойти к князю. Подозреваю, что вернуться назад мне бы не дали.
Через день после разгрузки товара охранники и большая часть матросов пошли в город — вина в трактирах попить, подарки для родни прикупить. Я же, сказавшись нездоровым, отсиделся на судне. Люди князя могут контролировать все пристани и дороги, или невзначай может попасться в городе кто-либо из знакомых. Правда, по чести сказать, и знакомых в Москве у меня не было, только дружинники да прислуга в княжеском доме. Выполняя задания, я больше бывал в других частях страны и даже в других странах, чем в столице.
После погрузки товаров, купленных в Москве, Иван заметно повеселел, улыбался, шутил: видимо, продал свой товар с хорошей прибылью. А у меня настроение было плохое. Меня искали люди князя. И вообще — на душе было неспокойно. Князь — ладно, не нашли до сих пор — и дальше могут не найти, тем более — время идет, появятся новые заботы, и мои поиски могут отойти на второй или более дальний план. А вот почему Тревога в душе — понять не могу. И чем ближе мы подплывали к Нижнему, тем сильнее становилось мое беспокойство.
Обратно плыли вообще удачно, ветер попутный дул в паруса, течение подгоняло. Еще один день — и будем в Нижнем. Может быть, с Еленой что случилось? Ночью я закрыл глаза и попытался проникнуть в ее сны. Что-то непонятное — огонь, пожарища, дым, мелькают татары с оружием. Нет, непонятно. Я уснул и проснулся утром с четким осознанием, что сон был непростой. Как бы в наше отсутствие татары на Нижний не напали. Я подошел к Ивану.