– Знаете, я совершенно сбит с толку, – неожиданно воскликнул юный герцог Форба де Ганзк, немного привстав. – Я впервые здесь, в Отеле Веселой Науки, и, откровенно говоря, ожидал увидеть прелестную свободу нравов, а не услышать столь строгие слова: «Любви заслуживает лишь достойный». Неужели, чтобы покорить наших дам, мы должны стать святыми?
– Упаси вас боже, герцог, – смеясь, возразила вдовушка.
– Вопрос серьезный, – проговорил д'Андижос. – Дорогая моя, вам пришелся бы по вкусу нимб вокруг моей головы?
– О нет!
– Почему вы считаете, что достойный – это обязательно святой? – возразил Жоффрей де Пейрак. – Достойный человек способен на безумства, он весел, любезен, отважен, он сочиняет стихи, а главное – намотайте себе на ус, мессиры, – он великолепный любовник, всегда полный сил. Наши отцы противопоставляли любви куртуазной, возвышенной – любовь плотскую, низменную. А я говорю вам: соединим их воедино. Надо любить по-настоящему, всей душой и телом!
Помолчав, он продолжал более тихим голосом:
– Но не следует пренебрегать и сентиментальной восторженностью, которая, будучи не чужда чувственным желаниям, возвышает и очищает их. Вот почему я утверждаю, что тот, кто хочет изведать любовь, обязан обуздать свое сердце и свои чувства, следуя совету Ле Шаплена: «У возлюбленного должна быть только одна возлюбленная. У возлюбленной должен быть только один возлюбленный». Итак, выбирайте себе друга по сердцу, любите, а когда охладеете – расстаньтесь, только не будьте легкомысленными любовниками, которые опьяняются страстью, как пьяницы вином, не пейте из всех кубков одновременно и не превращаете храм любви в скотный двор.
– Клянусь святым Севереном! – оторвавшись от своей тарелки, воскликнул де Жермонтаз. – Если бы мой дядя-архиепископ слышал вас, он был бы совсем сбит с толку. То, что вы говорите, ни на что не похоже. Меня никогда ничему подобному не учили.
– Вас вообще мало чему учили, шевалье де Жермонтаз. Но что же в моих словах так смутило вас?
– Все. Вы проповедуете верность и распутство, благопристойность и плотскую любовь. А потом вдруг словно с церковной кафедры клеймите «опьянение страстью». Я передам это выражение моему дядюшке-архиепископу. Уверяю вас, в ближайшее же воскресенье он повторит его в соборе.
– То, что я сказал, – это просто человеческая мудрость. Любовь – враг излишеств. В ней, как и в еде, следует отдавать предпочтение не количеству, а качеству. Истинное наслаждение кончается, когда начинается распутство, ибо, погрязнув в нем, приходишь к отвращению. Разве тот, кто жрет, как свинья, и наливается вином, как бездонная бочка, способен упиваться прелестью изысканного поцелуя?