– Ну-ну, индейцы не такие уж зловредные люди, если их не бояться. Скорее уже она, Онн-Огонь, вызывает у них ужас своей огненной шевелюрой; уж к ней они ни за что на свете не притронутся. Ведь они боятся обжечься! Так что забудьте о своих безумных страхах!
– Все бы ничего, будь здесь одни индейцы, – причитала Эльвира. – Но ведь тут еще и медведи, и тигры…
– Бросьте, простые рыси, только и всего, – возражал Кантор. – Рыси охотятся ночью, сейчас же – разгар дня. Сами видите, что вам совершенно нечего опасаться.
– Все равно у меня душа уходит в пятки от страха, – признавалась Эльвира. Я даже не осмеливаюсь вывешивать снаружи белье для просушки. Госпожа Анжелика советует мне развешивать его широко, чтобы его хорошенько прокаливало солнце и обдувал ветер. Но стоит мне оказаться вдалеке от дома, я начинаю чувствовать, как у меня на голове шевелятся волосы, словно с меня уже сдирают скальп…
– Если вы не откажетесь от всех этих глупостей, то вам и впрямь не миновать этого. От мыслей недалеко и до действий: может статься, индейцы ни о чем таком и не помышляют, но при виде вас они могут почувствовать себя обязанными совершить сей поступок.
Испуганный крик Эльвиры.
– Все равно она не отзовется, – насмехается Кантор, словно крик доброй женщины предназначается для Онорины, его Они. – У вас ничего не получается.
«Онн» – это не ваше «у-у-у», похожее на вой волка, подхватившего насморк.
(Онорина тем временем давится от смеха в своем укрытии). «Онн» – это не просто крик, это такой звук, понимаете? Тут можно обойтись и без крика, ибо сам этот звук способен проникнуть весьма далеко.
С этими словами Кантор сажает себе на тыльную сторону ладони какое-то насекомое.
– Боже! Скорпион!
– Не кричите, – в который раз повторяет Кантор, беря насекомое за брюшко. На наше счастье, насекомые не способны слышать человеческий голос. Но ваш страх может передаться этому созданию, и оно будет вынуждено меня укусить, хотя только что не питало подобных намерений. Ручаюсь, что в Ла-Рошели вас норовила куснуть каждая собачонка. Возможно, вы частенько ходили там покусанной, любезная Эльвира!
– Откуда вы все это знаете? – удивляется славная женщина. – Вообще-то ваш отец – настоящий ученый! Как видно, это у вас от него.
– Пытаюсь быть ему под стать. Но мне предстоит еще многое узнать. Кое-что я, правда, уже знаю: например, что отец посоветовал бы вам не убиваться, иначе на вас набросятся даже индейские собаки, известные мирным нравом.
– Постараюсь, – обещает Эльвира. – Только где же мне искать Онорину?
– То-то и оно: вместо того, чтобы вести все эти разговоры, единственный вывод из которых заключается в том что вас парализует страх, вам бы следовало взять себя в руки по моему примеру. Тогда бы вы поняли, что она притаилась вон там, за высохшим деревом. Она пытается извлечь из норы белку, а сие значит, что она нашла себе занятие не на один час и пока не собирается вытворять глупостей.