Анжелика поручилась ответственному лицу, представившемуся чиновником одновременно епископства, ведомства прево, судебной канцелярии и службы досмотра (ведь речь шла о важнейшем деле, касавшемся репутации порта места, через которое нежелательные личности могут пробираться во французскую колонию, а также интересов ведомства по религиозным делам, выполнявшего поручения королевской администрации), что на борту ее судов нет ни одного приверженца так называемой реформистской церкви. При этом она прятала за спиной скрещенные пальцы, ибо ее слова грешили против истины (во всяком случае, по части членов экипажа), однако собеседник остался удовлетворен ее заявлением и отказался от мысли прогуляться по кораблям и допросить каждого моряка.
Чиновник держался любезно. Он выразил сожаление из-за необходимости предъявлять стандартные требования к столь дорогим гостям Новой Франции, соотечественникам в придачу, которых господин Фронтенак наилучшим образом отрекомендовал лично ему, прежде чем уехать. В Квебеке известно также о дружеском расположении его величества короля Людовика Четырнадцатого к семейству Пейраков.
Однако закон должен относиться в равной степени ко всем, особенно если целью его соблюдения является борьба с такой зловредной, поистине смертельной заразой, каковой является появление здесь, в оплоте католичества в Новом Свете, носителей бацилл протестантской ереси. Новая Франция, продолжал он, никогда не забудет об уроне, нанесенном ей изменниками Бога и Отечества братьями Кирк, которые завоевали Квебек для Англии в 1629 году, изгнали Шамплейна, тогдашнего губернатора, и на протяжении пяти лет удерживали город.
Анжелика не стала ему противоречить. Она лишь радовалась в душе, что не взяла с собой Северину Берн.
В первое посещение Квебека ей не выпало счастья общаться с этим человеком видимо, Жоффрей сам решил с ним сложную проблему протестантов. Тогда она видела его только издали. Теперь же он, полный осознания собственной значимости, разглагольствовал без умолку:
– Неуклонная бдительность дает неплохие результаты. Новая Франция может похвалиться репутацией единственной французской провинции, избавленной от этой заразы. Сперва гугенотская угроза была здесь сильнее, чем в других краях, ибо гугеноты вообразили, что, переправившись через океан, они могут свободно исповедовать на французской земле свои греховные верования. Однако все они были выслежены, поскольку благочестивые прихожане проявили похвальную бдительность. Мать-настоятельница Катерина из монастыря августинок, узнавшая, что среди новоприбывших переселенцев, сказавшихся больными и помещенными в больницу, есть скрывающиеся протестанты, тайно извлекла кость из мощей святого мученика отца Бребефа и растолкла ее, предложив предполагаемым протестантам вместе с едой. И, представьте себе, все эти непреклонные упрямцы по прошествии двух недель превратились в кротких ягнят, в сущих ангелов, пожелавших перейти в истинную веру, и прилюдно, с замечательной искренностью отреклись от прежней ереси.