Дорога надежды (Голон, Голон) - страница 59

Я чувствовала, что Бог, как я его понимаю, вменяет мне отныне в обязанность любить Номи Шипераль, защищать ее от злодеев, помогать ей развивать ее благодетельные способности – дар врачевания, ведь ненависть к особого рода благу, помогающему человеку жить, побуждает злобных и желчных людей уничтожать этот дар вместе с целительницей, если им не удается погасить его в ней.

Словом, она обладала силой добра благодаря своим волшебным рукам. Те, кто знал об этом, стали тайком наведываться к ней. Они падали на колени у выложенного из камней круга и молили нас о помощи.

Тогда я выстроила неподалеку небольшое крытое гумно, и там мы стали лечить страждущих.

Обо всем этом рассказывалось урывками в процессе ухода за больной и новорожденными. Анжелика слушала с той жадностью, с какой она проглотила бы кусок хлеба после изнурительного путешествия или выпила бы свежей воды из колодца, преодолев пустыню. Да, то было чувство насыщения, которое несли с собой их голоса и слова, пряные на вкус, с живыми ферментами достоверности.

Две жизни: подлинные страдания, подлинные радости, подлинная борьба, подлинная гордость!

Могучее этическое дыхание вознесло над обыденностью эти жалкие существа, обреченные на белый или черный капюшон квакерш, на убогое прозябание несчастной пары, заточенной в бедном домишке на опушке леса. Анжелика понимала их, сливалась с ними, проникаясь благодаря общению с ними новой уверенностью.

В самом деле, эти рассказы, вместо того чтобы обессиливать, укрепляли ее.

Выздоровление быстро пошло на лад, подгоняемое живительным общением с ними, ибо она обрела в них людей, говоривших на ее языке.

Ослабленная и потому погруженная в переживания настоящего, она чувствовала себя такой же заинтригованной перипетиями истории и охваченной нетерпением узнать продолжение, как в те далекие времена, когда, забыв обо всем, слушала рассказы своей кормилицы Фантины в старом замке Монтлу.

Одно из преимуществ детства – любовь ко всему, что имеет к нему отношение.

Слушая этих двух салемских квакерш-колдуний, Анжелика узнавала в себе это обычно увядающее с годами чувство, необыкновенно живучее, искреннее, непосредственное, жадное до впечатлений.

Она не раз удивлялась, что так хорошо понимает их английский язык, весьма беглый и изобилующий трудными словами, а также незнакомыми ей диалектизмами. Язык к тому же весьма отточенный, ибо обе получили весьма разностороннее образование, поскольку женскому воспитанию уделялось в религиозных сектах, вышедших из Реформации, особое внимание: в соответствии с первоначальными установлениями женщины были вправе наравне с мужчиной проповедовать новую веру, а также принимать деятельное участие в отправлении культа.