Сомнительное, вызывающее неутихающие споры установление!
Послание апостола Павла, в котором проглядывало его библейское женоненавистничество – уж не был ли он до своего обращения членом секты фарисеев? – весьма усложняло решение этого вопроса для пресвитерианцев и конгрегационалистов, вышедших из кальвинизма.
К настоящему времени одно из серьезнейших возражений, выдвигавшихся против квакеров, сводилось, в частности, к тому, что женщинам дозволялось во время службы участвовать в Святом Таинстве Причастия.
Итак, Анжелика имела дело с двумя умными и образованными женщинами, речь которых отличалась самобытностью, умелыми и решительными в поведении, милосердными, веселыми и доброжелательными, хотя и скорыми на возражения.
Их экзальтация – или то, что она определила для себя как экзальтация во время первой встречи, – служила им средством самозащиты. Чтобы оставаться теми, кем они являлись по своей сути, объектом преследований, но в то же время уверенными в своем исконном праве на жизнь, им приходилось поминутно утверждать это право или, во всяком случае, напоминать о нем в полный голос и при любых обстоятельствах, особенно тогда, когда обыватели, на какое-то время усмиренные, успокоенные и как бы подкупленные их «чудесами», провоцировали новый кризис и старались направить их. Нет, не на стезю общепринятой добродетели – время для этого ушло безвозвратно, – но в сумрачные дебри колдовства и распутства, откуда их надлежало извлечь лишь для того, чтобы осудить и повесить.
И вот организовывались шествия. Раздавались требования, чтобы судьи и школьные учителя развернули пергаменты, надели судейские шапочки, после чего все с воплями устремлялись к хижине на опушке леса. Кто-то из одержимых готовил веревки, другие – с охапками хвороста и факелами рвались первыми поднести огонь к соломенной крыше этой дьявольской хижины, но вдруг, как по команде, останавливались перед выложенным из камней кругом.
Ибо заранее страшились того, что увидят на пороге двух женщин, таких красивых, которые, ткнув в них указательным пальцем, призовут разойтись по домам. Но еще больше боялись, что не увидят их, что силою своих колдовских чар они, дабы избежать возмездия, вылетят через дымоход.
– Им удалось приговорить нас к ношению на груди заглавной буквы А, первой буквы слова adulteru note 7.
Из красных порочащих метин в уголовном кодексе Массачусетса сохранилась к тому времени лишь буква А, клеймящая женщин, виновных в прелюбодеянии, другие буквы, такие, как Б (богохульник) или Т (thief – вор), вышли из употребления.