Принимая из рук ассистента очередную кость, Бортот некоторое время изучал ее, прежде чем положить на место. Дважды он поправлял себя, нагибаясь и с глухим восклицанием перекладывая кости: одну справа налево, а другую — из области плюсны туда, где когда-то было запястье.
В десять утра приехал доктор Литфин, не на шутку растревоженный вчерашним сообщением о находке на его поле. Он сразу же выехал из Мюнхена и всю ночь провел в пути. Припарковавшись у входа в дом, он неловко выбрался из машины и сразу увидел глубокие рытвины и колеи, погубившие его газон, который он с такой любовью высадил еще три недели назад. Но в ту же минуту он заметил и трех мужчин, стоявших на поле — на некотором расстоянии, у молодых кустов малины, которые он привез из Германии и посадил вместе с травой. Доктор решительно направился в их сторону по истоптанной лужайке, как вдруг откуда-то справа донесся громкий окрик с приказом остановиться. Он огляделся по сторонам. Никого. Только три древние яблони у старого полуразрушенного колодца. Доктор продолжил свой путь по направлению к троице в конце поля, но не успел ступить и нескольких шагов, как двое в черной полицейской форме вынырнули из-за ближайшей яблони и направили на него свои автоматы.
Доктор Литфин, переживший оккупацию Берлина русскими, знал почем фунт лиха. И, хотя с того времени прошло уже пятьдесят лет, он хорошо уяснил, что такое вооруженный человек в форме. Доктор тут же застыл на месте и поднял руки вверх.
Когда карабинеры, уже не скрываясь, полностью вышли из тени, в голове у доктора промелькнула мысль, насколько разителен контраст между их мрачной черной униформой и невинным розовым цветом яблоневых деревьев. Их блестяще черные ботинки ступали прямо по розовому ковру, топча нежные лепестки. Шаг за шагом они приближались к доктору, который так и стоял на месте с воздетыми к небу руками.
— Что вы здесь делаете? — отрывисто спросил один.
— Кто вы такой? — рявкнул другой.
— Я… Доктор Литфин… — отвечал он по-итальянски, запинаясь от волнения, — я… — он собрался с мыслями, силясь припомнить нужное слово, — я тут в некотором роде… Хозяин. Padrone.
Карабинерам уже сообщили, что новый владелец нездешний, из Германии, да и акцент говорил сам за себя, так что они опустили автоматы, но пальцы на спусковых крючках оставили. На всякий случай. Литфин воспринял это как разрешение опустить руки, но сделал это очень медленно. Он был немец, а это значит, он твердо знал: кто вооружен, тот и прав. Поэтому он спокойно ждал, пока они подойдут поближе, что, однако, не мешало ему краем глаза следить за теми тремя у края поля, которые, в свою очередь, теперь тоже наблюдали за ним и приближающимися карабинерами.