– Это что, везде теперь так? – полушёпотом произнёс в рации голос Алексея. Это мы почти привыкли, ну, если в глаза им не заглядывать, а для «охотников» всё в новинку.
– Типа того. На левом берегу. А на правом – отстреливают их, так что на улицах зомби нет. Но во дворах – и там нарваться запросто…
– Да уж…
По заставленной брошенными машинами и телами улицам особо не разгонишься. Зато есть время хорошо всё разглядеть. Спокойных – пока не выйдешь к ним поближе – беспокойников, разбитые машины, многие – с пассажирами. Укушенные пытались куда-то ехать, умирали и обращались – а потом не могли выйти. Были и следы деятельности живых – разбитые магазины, разбросанный хлам, да и не хлам тоже – кто-то схватил больше чем смог унести, а может – не дали унести, перехватили. Вот тут и перехватывали явно живые – трёхсотый лексус стоит, уткнувшись в борт видавшей много лучших лет газели – явно газель ему подставили, хотели захватить машину покруче – но не рассчитали, под мордой паркетника здоровенная лужа, разбил радиатор. Приходится проталкиваться между газелью и придорожными деревьями, открытая дверь грузовичка лязгает по броне – и тут же я вижу шевеление за машиной позади нас. Притаился в засаде, кросафчег… Причём машины его не разбудили, хотя наспех вправленный глушитель тоёты «сечёт» достаточно звучно. А вот дверь – зомби знает что такое дверь. Дверь – это люди, мяса-крови кушать хорошо… Этот уже кушал – во всяком случае на ту засохшую бабку не похож ничуть, шагает как государь Пётр на известной картине – только плащ развевается. Вышел, оценил обстановку – и обратно пошёл. Вот сволочь, это уже даже не крокодилья соображалка, это покруче… И не морф ведь, тело человеческое… насколько отсюда видно. Стоило бы его упокоить, но несподручно – позади наша вторая машина идёт, не стоит стрелять в эту сторону.
На повороте обнаружилась и машина с шашечками. Место вроде достаточно свободное, мертвяков поблизости не видно…
– Колонна, стой! Попробуем рацию снять. Выхожу я, Маша, Ольга. Остальным смотреть в разные стороны. Дверями не хлопать, громко не разговаривать, мертвяки на звук идут.
Встали. Сам чуть не хлопнул дверью – привычка глубоко сидит. Такси – вишнёвая шоха с тонированными стёками – стоит тут, похоже, с первого дня. Как приобняла столб – так и стоит. Пустая? На всякий случай скручиваю кольцами буксирную стропу – если там беспокойник, накинуть на него, пока выпутается – можно свободным концом ещё заплести, а там уже и рубить. Стрелять – только в крайнем случае, на выстрел набредут ещё, и тогда только обратно по машинам, зря возились…