— Я вызываю вашего предводителя! Ты, именующий себя Лодуром, принцем королевства всех людей, осмелишься ли ты принять вызов от последнего потомка императоров Хладоземья? — Немного не по правилам, но звучно, торжественно и красиво провозгласил он стоя перед воротами форта.
— Твой вызов принят, альфар, — ряды воинов раздвинулись, и на поле предстоящего боя вышел тот, ради кого и затевалась данная игра.
Закованный в тяжелый, 'максимилиановский' доспех, вооруженный длинным мечом-двуручником, высокий и статный воин смотрелся куда внушительнее остроухого мальчишки-подростка в легкой кольчуге, которым выглядел Рау в глазах окружающих. Впрочем, опытного эльфийского воина это не смущало.
— Плохая затея, — подойдя на расстояние удара, тихо, так чтобы его мог слышать только непосредственно сам Рау, произнес Лодур. — Ты ведь собирался сразиться со мной по правилам эльфийского боя? С магией, и без придерживания ударов? Так чтобы я был вынужден раскрыться в защите? И на случай если я окажусь сильнее, — твоя подружка, с амулетом демона уже стоит на старте, готовая в любой момент прикрыть тебя собой, в надежде что её защиты окажется для этого достаточно? Глупо. Очень глупо… но если тебе так уж этого хочется, то смотри! — Ложная человеческая аура, словно старая краска смытая стремительным потоком воды слетела с засиявшей ослепительным светом божественной сущности представлявшегося Лодуром, и ошеломленный Рау невольно сделал шаг назад.
— Ну, теперь ты доволен? — усмехнувшись, 'Лодур' нанес первый удар мечом.
Каким-то чудом, на старых, вбитых за время войны со светлым союзом глубоко в подсознание рефлексах, ошарашенному Рау удалось отразить этот удар.
— Неплохо, очень неплохо — одобрительно кивнул его противник, продолжая атаку и наращивая темп. Опомнившийся альфар был вынужден уйти в глухую оборону, с немалым трудом отражая сыпавшиеся на него со всех сторон удары текстолитового меча… Да полно, текстолитового ли? Ну не бывает у дерева и текстолита подобного блеска, не может он так звенеть при ударе о другой кусок безопасной имитации оружия… Да ведь и у него в руке каким-то образом оказался уже не кусок обточенного текстолита, которую он держал перед боем, а 'Вьюжный' — древний магический клинок повелителей Хладоземья.
Что это? Откуда? Почему странный туман затягивает видимость, не давая различить ни лиц, ни фигур 'королевских паладинов' и соратников, шумно 'болеющих' за него на крепостной стене? Сколько вопросов, на которые нет ответов.
Да и не важны они сейчас, эти ответы… А важно только лезвие двуручника, так и мелькающего в умелых руках Лодура и то грозящее подрубить опорную ногу, то гигантским копьем летящее прямо к сердцу, а то так и норовящее, словно невзначай рубануть по изрядно уже уставшей правой руке, в которой поет извечную, смертельную песню 'Вьюжный'. И щит уже изрядно надрублен, еще немного — и вовсе разлетится на деревянные ошметки, подставив под удар прикрытую лишь тонким наручем левую руку.