— Слушай, а чего ты такой кислый? — в упор спросил Гальский. — Что‑то опасное? Так ты в засаде был как огурчик, я даже завидовал… Или предчувствие? Хочешь, я вместо тебя поеду? А чего: доложим Ледняку и поменяемся.
Попову стало стыдно.
— Да брось, Женька! — он оглушительно хлопнул товарища по плечу. — Я о своем. К делу это отношения не имеет!
— Внизу караван — боевой разворот, ракета, вторая… теперь пулемет, — вполголоса спел он, точными движениями забрасывая в сейф документы со стола. Валера Попов снова был в форме.
— Другое дело, — удовлетворенно сказал Гальский.
Звякнул внутренний телефон, Попов снял трубку.
— Идем, уже без пяти, — услышал он голос Сергеева.
— Куда?
— Конспиратор! К Викентьеву! Он терпеть не может опозданий. Жду в коридоре.
Они встретились у поворота в тупичок, где находился кабинет подполковника.
— Не дрейфь, — Сергеев сжал Попову руку. — Все будет нормально.
— А чего, — небрежно ответил Попов. — Я никогда еще в обморок не падал. И не убегал.
Он пытался вспомнить, как выглядит Лесухин, но так и не сумел.
Ровно в восемнадцать Сергеев распахнул дверь кабинета Викентьева. Попов ожидал увидеть там членов оперативной группы, но, кроме самого подполковника, в маленькой комнатке никого не было.
— А где же остальные? — непроизвольно вырвалось у него.
— Здесь все, кому положен инструктаж, — сказал Викентьев. — И все, кому он нужен.
С момента встречи на лестничной площадке Попова не оставляло ощущение, что в Викентьеве что‑то изменилось. Сейчас он понял — что именно. Подполковник стал сух и холоден, ни одного лишнего движения, слова, жеста. Окаменевшее лицо, цепкий пристальный взгляд, резкий, повелительный тон. Чувствовалось, что им владеет глубокое внутреннее напряжение, но оно надежно обуздано железной волей.
— Ну, что стали столбами? Садитесь. — Викентьев ощутил натянутость обстановки и чуть расслабился, даже позволил себе изобразить некое подобие улыбки. — Нервничаете? Так всегда…
Попов опустился на краешек стула. Сергеев устроился основательней — развалился, как в кресле, скрестив на груди руки и вытянув ноги почти во всю ширину кабинета.
— Завтра исполнение. — Лицо Викентьева снова окаменело. — Оно представляет сложность двумя обстоятельствами. Первое — неопытность капитана Попова. Второе — чрезвычайная опасность объекта.
Фразы были рубленые и четкие.
— Это Лесухина‑то? — презрительно спросил Сергеев.
Викентьев пристально посмотрел на него, и сразу стала очевидной недопустимость вольного тона и развязной позы майора. Сергеев заерзал, сел ровно и подобрал ноги.