— Его участь несравненно лучше моей, — простонал я.
— Ты не хотел меня видеть? Тебе неприятно?
— Нет, нет, нет! Я не то имел в виду!.. Просто я готов сквозь землю провалиться от стыда. Живи я на сто лет раньше, то немедленно бы бросился на меч!
— Зачем же так драматизировать? — Талула сложила свои уста в такую улыбку, что я едва не поседел.
Я снова закрыл лицо руками.
— Похоже, перебор. Ты оказался не готов. Гермиона предупреждала…
— О чем? — выдохнул я, леденея.
— Что тебя нужно подводить к теме постепенно.
— Гермиона все знает?
— Да.
Слов прокомментировать этот ужас у меня не нашлось.
— Как давно?
— С самого начала… Браул, Браул, тебе плохо?
— Не… знаю… наверное, мушинка в горло попала.
Талула треснула меня по спине.
— Так лучше?
— Ага.
Способность дышать вернулась, но не сразу. Трудно представить, что случилось бы со мной, если бы перед встречей я не хлебнул виски. Но опять же надо было приложиться не к одному стакану, а к десяти как минимум.
— У нас мало времени. Сейчас наверняка мамаша скликает гостей к ужину. Подведем некий итог. Согласен?
— Ну…
— Убери, пожалуйста, руки от лица! Вот так. Мне нужно видеть твои глаза. И не пускай слюни, ты не маленький…
Я пообещал, что не буду. Талула, кажется, поверила и впала в кратковременную задумчивость.
— Итак, ты сбежал от меня накануне того дня, когда мы готовились объявить о нашей помолвке. Это раз. Ты избегал моего общества пять лет, боясь справедливой кары. Это два. Я верно излагаю?
— На такое изложение способен лишь истинный гений, о прекраснейшая…
— Цыц! Ты так и не женился за это время, а я не вышла замуж. Это три.
Что ж, факты — вещь упрямая, хотелось сказать мне.
— Причина твоего бегства, как я поняла, это страх связать себя обязательствами и семейными узами?
— Д-да…
— Молодец, что не отрицаешь. Постарайся и дальше быть искренним. Я должна твердо знать, что провела эти годы в одиночестве не зря.
Я закивал, точно дрессированный морской котик.
— Тогда вопрос ребром, Браул. Ты любил меня?
— Да…
— Хорошо. И все-таки струсил. Ладно, бывает. Современные мужчины ничем не гнушаются. Чтобы не идти под венец, они готовы на бесчестье.
— Вот именно, — сказал я. — И с этой точки зрения мне непонятно, почему ты скрыла это и, судя по всему, убедила Гермиону молчать!
— Был болваном ты, Браул, болваном и остался! — улыбнулась Талула. — Зачем жечь за собой мосты?
— Но я же сжег!
— Тебе так казалось.
— Э…
— Я не стала выносить это на публику по многим причинам. Ну хотя бы потому, что меня бы приняли за чокнутую. Сам посуди, никто не знал о наших отношениях, и что было бы, появись я и заори во все горло…