Алексей Антонович вспоминал. Студенты разных факультетов — Лебедев и Мирвольский, — они быстро сдружились. Разные характеры им не мешали: чаще завязывается прочная дружба именно у людей разных характеров. Но сближала их единая мечта — стать полезными народу. Мирвольский хотел быть врачом, Лебедев — юристом. Окончив университет, они разъехались, один — в Шиверск, другой — в Петербург. Мирвольский стал врачом, Лебедев оказался в ссылке. В Томске они, бывало, рассуждали о политике, но не глубоко. В то время там не было кружков, почти невозможно было доставать политическую литературу. Политика, ссылка, борьба с самодержавием тогда казались романтикой, геройством. Да, но это, видимо, казалось только ему, Мирвольскому, не Лебедеву, иначе столь быстро, за три года жизни в Петербурге и за три года якутской ссылки, Лебедев не стал бы таким твердым, уверенным в своих новых взглядах. Значит, уже и в Томске он эти разговоры о политике воспринимал серьезнее, глубже…
Часы за стеной пробили десять. Редко падали дребезжащие удары. Алексей Антонович сосчитал их по привычке. И вдруг вскочил: боже, да ведь в десять Анюта просила его прийти к парому!.. Алексей Антонович торопливо достал из бокового кармана письмо Анюты, то самое, которое оставил на столе в приемной Лакричник, когда в кабинет входил Лебедев. Перечитал письмо. Да, точно в десять. Он загасил свечу и, не надев даже шляпы, выбежал на улицу.
__ Опять опоздал. Как нехорошо! — корил себя Алексей Антонович.
Анюта ждала его на берегу Уды, неподалеку от паромной переправы. Под обрывом строптиво плескалась река, бурлила у подводных камней. Слышно было, как в мелкой лужице, выброшенный прибоем, трепыхался маленький хариусок или пескарь. На косе сиротливо попискивал куличок.
Они прошли пустынной улицей к подножию Вознесенской горы, поднялись по знакомой им каменистой тропе, углубились в сосняк. Густыми басками гудели в вершинах деревьев хрущи, шуршали под ногами сухие лишайники. Здесь было очень тепло. Горячие пальцы Анюты покорно лежали на ладони Алексея Антоновича.
Тихая ночь стояла над миром. Издалека, от берегов Великого океана, торопился рассвет. Но спеши не спеши — весь земной шар одновременно тебе не увидеть. Прикроет влюбленных темная ночь мягким пологом, согреет своим дыханием. Пусть не видит никто. Если хочешь, освети их лица лучом далекой звезды, а не то задерни все небо плотным облаком. Иногда так бывает и лучше…
В вершине сосны пискнула первая утренняя пичуга. Вспорхнула и перелетела на соседнее дерево. Мелкие соринки посыпались на землю.