— Да… Он у нас как-то задержался в дежурных. Зеленый еще совсем. Учится. С азов начинает. Со старта. — Иванищев еще надеялся перевести все в шутку.
— Товарищ капитан, — холодно сказал Калачев. — Доложите, почему этот летчик у вас не летает.
Иванищев понял, что дело идет к разносу, и резко сменил тон:
— Младший летчик Пономарев отстранен мной от полетов за грубое нарушение дисциплины, товарищ старший политрук!
Он протянул ладонь за спину и Ледневич услужливо сунул в нее свой давешний рапорт. Иванищев, не глядя, взял его и протянул Калачеву.
По мере чтения брови военкома хмурились все сильнее:
"Командиру 1 эскадрильи 22 ИАП
К-ну ИВАНИЩЕВУ
От адъютанта эскадрильи
Ст. л-та ЛЕДНЕВИЧА
РАПОРТ
1 марта 1939 года в 10–00 мной было сделано строгое замечание мл. л-ку ПОНОМАРЕВУ за грубое нарушение дисциплинарного устава РККА, разгильдяйство и расхлябанность, выразившиеся в демонстративном отказе выполнить требования означенного дисциплинарного устава РККА в части приветствия командира и старшего начальника.
Вместо этого мл. л-к ПОНОМАРЕВ в грубой форме вступил в пререкания со старшим по званию, всячески нарушал дисциплину, тыкал и не подчинялся.
За нарушение дисциплинарного устава РККА в соответствии с правами по занимаемой должности адъютанта эскадрильи мною был объявлен выговор мл. л-ку ПОНОМАРЕВУ, а также отстранение от полетов. Однако мл. л-к ПОНОМАРЕВ не осознал глубины своего проступка и упорствовал в пререкании.
Прошу примерно наказать мл. л-ка ПОНОМАРЕВА за грубое нарушение дисциплинарного устава РККА и недисциплинированность".
В левом углу рапорта красным карандашом крупными буквами была наложена резолюция командира эскадрильи: "Объявить мл. л-ку ПОНОМАРЕВУ строгий выговор за недисциплинированность. Отстранить от полетов. Назначить дежурным по старту. Комэска-1 ИВАНИЩЕВ".
Пока Калачев читал рапорт, в комнате стояла звенящая тишина. Только за окном слышался далекий гул авиационных двигателей в высоком небе над летным полем.
"Вот, крысы канцелярские, — неприязненно думал военком. — Приноровились рапорта строчить! Стакнулись тут и хотят загубить пилота! А кто будет с японцами воевать, когда они снова сунутся?"
В дверь постучали. Она приоткрылась с протяжным скрипом, и в образовавшуюся щель просунулось раскрасневшееся лицо старшины Николаева, парторга эскадрильи:
— Разрешите?
— Входи, Иван Иванович! — коротко взглянул на него Калачев. Дочитав бумагу, он аккуратно свернул ее, положил в нагрудный карман и повернулся к Владимиру:
— Товарищ младший лейтенант, вы сдали зачеты по матчасти и технике пилотирования?