— Ладно, понял, засада, значит. Это знакомое дело. А что за караван, кто в нем, сколько народу, как вооружены, какие машины?
— Точно узнаем, когда дозорные вернутся, — ответил Ильмар. — Подумай хорошенько, где в Пустоши караван подловить будет легче.
— Так обогнать его надо, к Можайскому тракту свернуть и обогнать, — тут же предложил Хэнк. Ковырнул болячку на губе и добавил: — На перепутье удобнее всего.
— А вы как думаете, атаман Крест? — Коста повернулся к Ильмару.
Тот согласно кивнул, думая о другом: людей своих надо сберечь, пускай медведковские воюют. А когда дело исполнят, ключ забрать. Тогда киевские никуда не денутся, все расскажут про Нарочь. Главное, до встречи с их отрядом все провернуть. Пускай себе считают, что он согласен с предложением Хэнка.
— Так и сделаем. — Ильмар хотел уже развернуть коня, когда Коста изменился в лице, расправил плечи, стал серьезен и собран.
— Атаман Крест, бригадир Хэнк, — начал переговорщик, — главным условием нашей сделки будет смерть всех людей в караване Преподобного 1еста. Даже если там будут женщины и дети. Ваши люди должны убить всех.
— Всех так всех, — пожал плечами Хэнк. — Мне это все равно.
— Ладно, — согласился Ильмар, хотя вообще-то был против бессмысленной резни. — Значит, обгоняем караван монашенский и устраиваем засаду на пути. Решено.
Он хлопнул коня ладонью по крупу, развернул и поскакал к дороге, махнув ожидавшему у обочины Прохору.
* * *
С трудом разлепив веки, Вик уставился в звездное небо. Его снова толкнули в плечо. Приподнявшись на локтях, он наконец сообразил, что лежит в повозке. Луна высоко, время к полуночи. Выходит, долго спал. Вик сел и увидел рядом с телегой Петра. Жрец подоткнул платок у его виска, отступил и поманил за собой.
Вик слез на землю, морщась, потрогал щеки. В голове до сих пор гудело после взрыва на набережной, прокушенный язык распух. Он коснулся опаленных бровей, поправил тюрбан и увидел пятна костров вдалеке под косогором. У подножия холма тянулся неровный строй приземистых навесов, перед ними стояли сендеры и мотоколяски. Поодаль виднелся трехосный фургон, дальше большой круглый шатер. Печку там раскочегарили на славу, с верхушки дымохода срывались искры, взлетали над куполом и гасли в черном небе.
На передке телеги спал Стод. За спиной хрустнули ветки, из зарослей терновника выбрался Эван, бросил посох в повозку и залез следом. Лицо его закрывала тряпка с прорезями для глаз. Пустынник улегся у борта, поерзал, вытащив из-под себя котомку, положил на живот, обхватил ее, сцепив пальцы, и закрыл глаза.