— А ну как ваша хозяйка околела бы в нетопленой комнате? — передразнила слугу Джона. — Кто б тебе на праздники по три сребрушки давал?
— Это было бы обидно, — согласился нехотя Аран. — В следующий раз дозволите в замочную скважину глянуть? — И безотчетно прикрыл правый глаз.
Женщины-шуриа — щуплые, кулачки у них — маленькие а бьются очень больно. Особенно если любопытная прислуга пытается узнать, что князь диллайн делает в опочивальне леди Янамари.
— В следующий раз, дорогой мой Аран, я тебя точно выгоню. Ай!
Девушка, расчесывающая волосы, прыснула от смеха и дернула за прядь.
— Под забор, как шелудивого пса? — уточнил камердинер со всей серьезностью.
— Точно!
— Вы меня совсем запутали, миледи. То входи к вам, то не входи. Че делать-то?
— Пошел вон, дурак!
«Пшел вон!»
Они с призраком Эйккена выкрикнули это одновременно. Несчастный дух тоже не вынес тонкого издевательства над здравомыслием.
«А ведь если бы не ты, драный пес, то я бы этой ночью не замерзла до легкой изморози на ногах», — посетовала Джона.
Хилдебер Ронд уже почти добился приглашения полюбоваться на коллекцию старинных стеклянных скульптур оставленную покойным супругом графини, как совершенно некстати вспомнился призрак ролфийского деда добровольно занявший пост на страже нравственности своей непутевой наследницы. Возмущения и красочные сравнения призрака испортили бы всю романтику ночного свидания на корню.
«Бесстыжая девка!» — неубедительно фыркнул невидимый дух, витая где-то совсем рядом, чтобы не упустив ни малейшей детали из процесса омовения и переодевания леди Янамари.
«Было бы на что там смотреть. Одни мослы».
Похоже, неупокоенный Эйккен слега обиделся.
А Джона собиралась появиться на аукционе во всеоружии — свежей, легкомысленной и яркой, словно экзотическая бабочка. Это ведь не шуриа придумали: «Прячь за мишурным блеском золота сталь клинка, затаи яд в сверкающем перстне, а разящее слово — в патоке лести» Это мудрые диллайн постарались. Они на такие штуки мастера Поэтому — и пронзительно-синий бархат, и оторочка украшенная кусочками белоснежного меха, и массивная брошь-камея, и высокая прямая шляпа с перьями. Чтобы бдительные дамы разглядывали наряд, кавалеры — грудь а шпионы эсмондов сочли, будто графиня Янамари решила выкупить часть вещей лорда Гарби из чисто женской сентиментальности. К слову, у Лердена имелось несколько премилых вещиц, вроде вырезанных из кости шкатулок, за которые Джона решила поторговаться.
Записку от Орика Джафита она отложила в сторонку. Будем считать, что ее доставили с небольшим опозданием. Пока еще с какой-либо степенью определенности сообщить о своем выборе Джона не могла. Сначала нужно посмотреть на покупателя Лерденова дома. А вдруг с ним придется знакомиться ближе?