Удивленный Ян не отвечал ни слова.
— Я хочу и требую этого от тебя. Для минутной, еще не развившейся прихоти, для женщины, подобных которой тысячи, вносить в дом непокой, в семейство ссору, может быть, слезы, сожаление, тайные страдания — не следует, не следует. Я знаю председателя, знаю обстоятельства Старостины. Огромное состояние, на которое может надеяться Юлия, все в руках председателя. Он записал ей имение, но может и отнять. Старушка бы этого не пережила, а он готов сделать то из-за безделицы.
— Разве же я ищу богатства? Я люблю Юлию.
— Уже любишь? Ян, Ян! Не профанируй этого слова, не называй им пустых страстишек, потому что после не достанет тебе слова для выражения святого чувства. Вчера ты говорил, что если я прикажу, ты все оставишь. Никогда, ни в каком случае, я не требовал бы повиновения, теперь обязан.
Ян опустил голову.
— Неужели, — сказал он, — у вас бы хватило духу приказать мне? Вы знаете, что до сих пор я никого не любил еще, но теперь чувствую, что люблю ее и люблю навеки. Это не преходящее чувство, но та святая любовь, о которой вы говорили. Без нее мне жизнь — не в жизнь.
— Боже мой! Так воспламениться от одного взгляда.
— Я знаю ее, словно век с нею прожил; каждую мысль читаю в глазах ее, понимаю каждое невыговоренное слово.
— Но кто же поручится, что она будет любить тебя?
— Я в этом не сомневался ни минуты: любовь, подобная моей, не может не вызвать взаимности.
— Отчего?
— Не могу этого объяснить, но чувствую и уверен.
— Однако не поедешь больше в Домброву.
— Отец, это сверх сил моих!
Старик взял его за голову, поцеловал и сказал с чувством:
— Если меня любишь, Ян.
— Отец, отец мой!
И он не мог сказать ничего больше и закрыл лицо руками.
— Не отчаивайся. Если это истинная привязанность с обеих сторон, я не посмотрю ни на угрозы председателя и ни на что на свете. Завтра уедешь ты в Литву на полгода и, возвратясь, можешь быть у Старостины, а теперь не должен.
— Как? Уехать, не прощаясь, когда я обещал быть у них?
— Надо уехать.
— Что же они подумают?
— Пусть думают, что им угодно.
— Что я испугался председателя?..
— Хотя бы это. Если девушка любит тебя, не подумает ничего дурного и любовь ее проживет полгода без новой пищи… А теперь пойдем домой, почитай мне немного, у меня что-то глаза болят.
На другой день Юлия с Марией сидели под знакомыми нам дубами, в обычное время своей прогулки. Хотя вечер сделался бурный, почти холодный, однако, Юлия, как избалованный ребенок, вышла гулять и вытащила в рощу подругу. Постоянно веселая, она никогда еще не была так грустна и печальна.