Сегодня сабра Брурия Ави-Шаул работает — следите, следите! — в будапештском представительстве палестинских террористов.
Между прочим, она же сосватала сына Зикмундов
— своего двоюродного брата — с ее бывшей будапештской приятельницей Катрин Харди. Причем к удовольствию обеих семей. Семье невесты улыбалась перспектива заполучить в зятья выкреста из евреев: еврейские мужья, как известно, не пьют и жен не бьют. Семью жениха очень устраивала невестка — чистопородная венгерка. Венец их долгих усилий раз и навсегда отмыться от еврейства самим и сына отбелить от него.
Чистопородная венгерка и в самом деле перевоспитала их сына коренным образом: под ее влиянием он начал задавать себе вопросы по национальному вопросу, да в такой острой форме, что в 1980 году покинул Венгрию и вместе с женой переселился в Израиль.
Его жена — человек высокой совести — считала, что как христианка несет личную ответственность за трагедию евреев. И за исковерканную душу мужа, отказавшегося от своего народа. Она сделала все, чтобы исправить эту несправедливость и решила идти до конца. Катрин — ныне Керен Бар-Шакед — еще в Будапеште приняла еврейство.
Папа Зикмунд слишком поздно раскусил, что за фрукт его невестка. Профессор на пару с Брурией из кожи вон лез, чтобы выбить у сына из головы сумасшедшую мысль о переезде в Израиль. В эту фашистскую страну, где арабов сажают в клетки умирать под солнцем пустыни. Уж если на то пошло, пусть едет в Штаты или в Германию! Не помогло. Доктор Габриэль Бар-Шакед, в прошлом Габор Зикмунд, в позапрошлом Габор Вейс, его жена, в прошлом Катрин Харди, ныне Керен Бар-Шакед, и их двое детей — в Израиле.
Там, где пересекаются параллели
Две жизни: одна проходит в кадрах документального фильма, показанного телевидением, другая изложена на страницах газеты "Йедиот ахаронот". Две истории: одна — маленькой еврейки из Будапешта, другая — маленькой немки из Кельна.
Маленькая еврейка родилась на окраины Буды. Отец болел чахоткой и вскоре умер. Мать приняла в дом сожителя, который выгнал девочку на улицу. Там ее подобрала одинокая старуха — обмывальщица покойников на еврейском кладбище. Она брала с собой ребенка в покойницкую. Девочка садилась на корточки на мокрый цементный пол и смотрела, как работает старуха.
Родители маленькой немки были кельнскими бюргерами среднего достатка. Отец любил книги, но держал их в гостиной, которая отпиралась только по случаю прихода гостей. Он также любил природу и брал детей на прогулки. Мать была педагогом Божьей милостью и поощряла в детях фантазию и склонность к искусствам. Так у дочери пробудился интерес к актерскому ремеслу. На это мать уже не рассчитывала. По убеждениям, которые исповедовались в доме, порядочные женщины не становятся актрисами и не выходят на подмостки, откуда до панели — один шаг.