Джонет вздохнула.
— Для молодежи здесь слишком тихо. Может нам совершить путешествие? По побережью?
— Это было бы замечательно. — Вечер был испорчен. Зоэ встала и натянуто улыбнулась. — А теперь я последую примеру Робина. Найду книгу и лягу пораньше.
Робин уже вызвал камердинера, когда отчим постучал и дверь его спальни.
— Я собираюсь уходить, папа, — сказал он, когда дверь открылась. — Это не может подождать?
— Не может. — Отчим решительно закрыл за собой дверь. — Боюсь, Робин, нам надо откровенно поговорить.
В этот момент вошел Уоттс с вычищенным сюртуком Робина.
— Оставьте нас, — сказал Амхерст с нехарактерной для него резкостью.
Округлив глаза, Уоттс поклонился и исчез. Робин, сжав челюсти, смотрел ему вслед. Он знал, конечно, что последует дальше, и если быть честным, он понимал, что этого заслуживает. Но теперь он справлялся с жизненными проблемами пьянством, проволочками и уловками, поскольку если не сознаешь, к чему катится жизнь, то не надо об этом думать.
Поэтому Робин попытался отсрочить разговор.
— Боюсь, мы должны поговорить завтра, — сказал он, начав переодеваться. — Я обещал Милларду партию в карты в «Короне».
— Да, как и вчера. — Отчим Робина принялся расхаживать перед высоким зеркалом. — И все предыдущие вечера, очевидно. Можно подумать, что Миллард и карты для тебя важнее счастья невесты.
— Что, я теперь должен в каждом шаге отчитываться? — Робин швырнул на пол сюртук. — Черт побери! Мне двадцать пять лет!
— Достаточный возраст, чтобы следить за языком! — отрезал Коул.
— За языком?! — задохнулся Робин. — Мой язык, сэр, наименьшая из моих проблем. А теперь извините, меня ждут.
Коул поймал его за руку.
— От тебя ждут, что ты станешь Зоэ хорошим мужем, — непримиримо заявил он. — Но пока ты надежд не подаешь.
— Господи, да женюсь я на Зоэ! — Робин стиснул стоявший на туалетном столике подсвечник. — Разве вам остальной части моей жизни мало? Это не сделает Зоэ счастливой? — Он едва сознавал, что делает, и пришел в себя только когда подсвечник со звоном ударился в зеркало, оставив паутину трещин и осколки.
На мгновение его отчим лишился дара речи. Он стоял, уставившись на разбитое зеркало. Потом тихо сказал:
— Робин, это не поможет.
— Прекрасно, тогда тащите сюда своего священника хоть завтра! — Робин обуздывал сотрясавшие его эмоции. — И покончим с этим фарсом!
Разгневанный отчим обошел его. Но все слова исчезли, когда он увидел лицо Робина. Амхерст осторожно шагнул ближе.
— Нет! — Робин поднял руку, голос его сорвался. — Не надо…
— Ох, Робин, — прошептал Коул. Робин горько смотрел на него.