– Эй, беляк! Бросай оружие!
– У меня нет оружия, – ответил Юра спокойно. После того что произошло с ним, могли ли его испугать винтовки?
– Да вроде пацан! – удивился кто-то в кустах, и на тропу вышли двое. Один – в шинели и опорках, другой – одетый по-татарски: в пеструю рубаху – колмек, в шаровары, подпоясанный красным кушаком.
– Ты кто? – спросил татарин.
– Юрий.
– А где летчик?
– Я и есть летчик.
– Ты сопля, а не летчик, – сказал тот, что был в шинели. – Пошли с нами!
Они отвели его повыше, за выступ скалы. Здесь Юра увидел громадного, похожего на медведя партизана в папахе, делающей его и вовсе великаном, и другого, маленького, плотного, со злым лицом, держащего в руках пулемет «льюис» с диском. А чуть поодаль на камне сидел еще один человек – в драной кожаной куртке, расстегнутой до пупа, из-под которой виднелся клин полосатой тельняшки. Был он небрит. И борода его, и усы, несомненно, черные, были, словно нарочно, усыпаны, как клочьями ваты, пучками седины. Что-то удивительно знакомое почудилось Юре в облике этого партизана. Морячок тоже с интересом вглядывался в подростка.
– Да снимите вы с него этот горшок! – сказал он.
«Медведь-партизан» своими неуклюжими пальцами пытался расстегнуть широкий ремень. Юра оттолкнул его и сам снял глубоко нахлобученный на голову шлем. Белесые волосы его тут же встали торчком.
– Юрка, черт! – закричал моряк.
Он вскочил, сграбастал подростка в объятия, приподнял его в восторге встречи.
– Семен Алексеевич! – обрадовался Юра.
Он прижался к кожаной куртке, пропахшей свежими крымскими ветрами. Шмыгнул носом. Вот уж не знал, к кому он опустился в гости!
– Гляди, у нашего командира все белячки в кумовьях! – заметил Дыба с раздражением. – То полковник со своей бабой, то юнкерок…
– Ты, Дыба, из мамкиного пуза сразу в анархисты подался? – огрызнулся Красильников, не выпуская, однако, Юры из рук. – А я, брат, длинную дорогу прошагал и много всякого народу по пути повстречал, пока тебя увидел. Вот и Юрия. Я у него, почитай, за крестного батьку могу сойти.
Партизаны потеплели, заулыбались. Один Дыба по-прежнему оставался хмурый.
– Ты, Семен, лучше у него расспроси, где летчик. Небось побежал к своим. Они нам счас устроят встречу… с бубенцами.
– Юра? – попросил Красильников.
– Я один прилетел.
– Брешет! – резко отрубил Дыба.
– Этот пацан никогда не брешет, – возразил Красильников. – Расскажи, Юрий. Проясни, как говорится, обстановку, – попросил он, отстранясь.
Юра рассказал о том, что произошло с ним, после того как Красильников отыскал его родственников и Лоренцы приехали за ним на Херсонесский маяк. Рассказал об аресте Федора Одинцова и своей короткой отсидке в тюрьме, о беспризорниках и о том, как учился летному делу, о первых полетах.