Дон Пабло был хороший натуралист. Как и большая часть первых патриотов, которые поднимали восстания в испанских колониях, он был образован. Но сейчас, быть может, первый раз в жизни, он путешествовал, не обращая внимания на флору и фауну тех мест, по которым проходил. Поглощенный мыслями об опасности, которая угрожала не только ему, но и его семье, он даже не смотрел на растения, попадавшиеся на пути; так, он не обратил ни малейшего внимания даже на яркий кустарник, который перуанцы называют за его красные цветы «кровью Христа».
Он думал лишь о том, как оторваться от врагов. Но тропа, по которой путники шли, была ни что иное, как высохшее русло потока, и подниматься по ней было очень трудно. К тому же этот переход был слишком длинен для лам, которые редко проходят более пятнадцати — двадцати миль в день. Бедные животные изнемогали и останавливались, несмотря на все усилия Гуапо, голос которого до сих пор подхлестывал и ободрял их. Особые звуки, которые напоминают звуки Эоловой арфы и которые ламы издают в состоянии переутомления, раздавались теперь все чаще и сильнее; наши путешественники начинали уже бояться, что не смогут до наступления темноты выбраться из узкого ущелья, по которому они шли; но после одного из поворотов перед ними открылась небольшая площадка; на ней росло несколько невысоких, часто встречающихся в Андах деревьев, называемых молье. Листья этих деревьев, редко превышающих десять — двенадцать футов, походят на листья акации, а плоды представляют кисти ярко-красных ягод, из которых индейцы делают своего рода пиво; напиток этот очень ценится ими за его лекарственные свойства. Само дерево применяется и как топливо, что очень важно для местности, где других деревьев почти нет. Пепел этого дерева содержит в себе много щелочей и поэтому для очищения сахарного сиропа более пригоден, чем пепел других деревьев. Листья молье очень ароматны, особенно если их растереть в руках.
— Вот где мы заночуем, — сказал дон Пабло, обращаясь к Гуапо. — Здесь, под защитой деревьев.
— Как здесь? — с удивлением воскликнул индеец.
— А почему бы и нет? Дальше может не скоро встретиться место, где можно было бы прилечь. Да и ламы наши не могут уже идти.
— Но посмотрите, господин!.. — начал Гуапо.
— Что такое?
— Да эти деревья, господин.
— Деревья? Чем же они тебе не нравятся? Их густая листва может защитить нас от сырости.
— Что вы, господин! Это же ядовитые деревья. Кто засыпает в их тени, тот никогда больше не встает.
— Глупости, Гуапо. Ты суеверен, все это вздор. Мы будем ночевать здесь. Вот ламы уже легли, и я уверен, что они дальше уже не пойдут.