— И тогда ты немедленно меня заберешь отсюда, — проворчал Конан. — Если бы Бэлит могла видеть, где мне приходится торчать, она уже никогда бы не сомневалась в моей любви.
— Теперь я пойду. Спите хорошо.
— Будет лучше, если я буду спать чутко. Ты и в самом деле решил отчалить, не подкрепившись и не отдохнув?
— Я найду для этого возможность совсем рядом с домом Бахотепа, а тогда уж я сразу смогу начать следить.
Конан положил обе руки на плечи Отаниса.
— Ты хороший товарищ, — хрипло сказал он. — Пусть счастье не оставит тебя.
Смуглый человек улыбнулся, слегка поклонился и покинул таверну. Хозяин снова заложил за ним цепочку. Конан приблизился к свиному жаркому на вертеле. Он не увидел ничего особо аппетитного, но, когда голод мучает, перестаешь быть чересчур разборчивым. Варвар вынул кинжал и отрезал несколько ломтей. Подбежал Проглот. Конан не понимал слов, однако тот, без сомнения, требовал денег. Конан ответил на киммерийском:
— Тебе заплатили! — и больше не обращал на него внимания.
Проглот замахал руками перед лицом варвара и разразился тирадой. Когда это не помогло, он призвал на помощь своих клиентов. Двое поднялись с кинжалами в руках. Конан откинул плащ, так что стал виден широкий меч. Один тут же снова сел, второй протянул к нему раскрытую ладонь и проныл:
— Бакшиш?
Забавляясь, Конан дал ему медную монету. Тут же его стали осаждать. «Бакшиш! Бакшиш!» — визжали они. Пробиться сквозь эту толпу к спальне оказалось труднее, чем проложить дорогу через вражеский отряд.
Спальня оказалась грязной дырой без окон, но там имелось лежбище из прелой соломы на полу, у входа болталась циновка. Кроме того, комната была оснащена парашей. Конан разделся и расстелил вещи на соломе. Оружие он положил рядом с собой, справа и слева. Он и впрямь намеревался спать чутко и не убирать пальцы с рукоятей. И так он задремал, и ему снилась Бэлит.
Шум разбудил его: резкие голоса и металлический звон. Воздух стал прохладнее, и первые признаки рассвета проникали с улицы. Он услышал, как возмущенно протестует Уминанк, потом услышал приглушенный удар, когда чейто кулак избрал в качестве своей цели хозяина, за ним последовало жалобное поскуливание, затем взревели команды и затопали шаги. С оружием в руках Конан вскочил.
Короткий меч распорол камышовый занавес, который, сухо шурша, упал на каменный пол. Два стигийских солдата стояли в дверном проеме. На них были шлемы, латы, обшитые пластинами меди юбки, наколенники, щиты и в руках мечи. Остальные из отряда теснились позади них, а за спинами последних стоял Отанис.