— Что ж, завтра воскресенье, завтра и начнем раскапывать, — сказал начальник заставы. — Идите отдыхать.
Он опустил голову к своим бумагам на столе еще до того, как мы повернулись кругом. Мы безукоризненно проделали эту солдатскую процедуру, и Игорь сразу шагнул. А я задержался на мгновение, снова повернулся и, словно ненароком, толкнул плечом дверь, чтобы закрылась.
— Товарищ капитан, разрешите вопрос?
Он поднял глаза, в которых было больше удивления, чем интереса.
— Вчерашний задержанный в самом деле был нарушителем или как?
— Для вас это не имеет значения, — сказал он. Подумал немного и добавил: — Это был обычный турист, незнакомый с пограничными правилами.
— Подснежник?
— Кто?
— Первый турист. Мы их так называем.
Он усмехнулся и уже с любопытством посмотрел на меня.
Я хотел высказать сомнение, что, мол, больно рано появился первый «подснежник» в этом году. Да и готовил же он надувную лодку, сам видел. Но начальник опередил меня.
— Спать собирался у моря. Расстилал спальный мешок.
— Ясно, товарищ капитан. — Ругнув про себя всех этих чудиков, которым не спится дома, я щелкнул каблуками. — Разрешите идти?
— Минуточку…
Начальник заставы все думал о чем-то, глядя на пряжку моего ремня. А я маялся, жалея, что не вышел вместе с Игорем. Начальник, каким бы хорошим он ни был, все равно начальник. Дел у него невпроворот, а людей для выполнения разных поручений всегда не хватает.
— Хочу поручить вам одно дело, — сказал он, и я чуть не засмеялся своим мыслям, так они точно пришлись.
Но то, о чем он заговорил дальше, сразу излечило меня от желания улыбаться. Я слушал и вспоминал свою бабушку, которая говорила в аналогичных случаях, что, мол, есть бог, все-таки есть.
— Есть подозрение, что выстрел на границе — депо рук кого-то из местных мальчишек, — сказал начальник. — Сходите в поселок, поговорите с ребятами об умении стрелять и прочем… Прямо не спрашивай, чтобы не напугать, больше слушай, раззадоривай их.
Я даже не заметил, как он перешел на «ты», что означало высшую степень доверительности.
— Для отвода глаз пригласи кого-нибудь, хотя бы мою Нину. В крайнем случае иди один…
Это было всем заданиям задание. Такие я готов был выполнять хоть каждый день. Только вот Нинка на этот раз была мне совсем ни к чему.
Ребята во дворе все еще прыгали на волейбольной площадке. Я дождался, когда Костя Кубышкин погасит свою коронную свечу и подобреет, отозвал его в сторону, поднял обе руки в знак примирения и покорности.
— Чего надо? — спросил догадливый Костя.
— Нину хочешь увидеть?
Костя был первый Нинкин вздыхатель, и, хоть никогда не говорил об этом, она — вот ведь женское чутье! — отлично все понимала и жмурилась, как кошка, когда Костя начинал фланировать вдоль забора, заглядывая в щели и не решаясь позвать ее, сидевшую на своей скамеечке, врытой по другую сторону забора.