Лакшин, кстати, был, вообще говоря, прирожденным солистом, и потому вносил свою особенную струю в общий репертуар: что-то цыганистое, но не таборное а артистическое, из МХАТа, наверное (его отец был артист МХАТа). Что там актеры пели на вечеринках? «С вами, мальчишки, с вами пропадешь, с вами, негодяями, на каторгу пойдешь!» Голос у Лакшина был бархатный, манера держаться - уверенная, и вся повадка - неповторимо личная, особенная: акцентированное «штучное производство», но песни были явно «неавторские», подхваченные бог знает где и задолго обкатанные хоровым пением.
Что их объединяло?
Местоимение «мы».
Это и было то откровение, с которого началось колдовство Булата:
«А мы швейцару: отворите двери!»
Однако встык:
«Но, старый солдат, я стою, как в строю…»
Я - солдат, но я - из «всех», я - от их имени, я - их голос. «Я» вырастает из солдатского, окопного, братского «мы». Вырастает - до исповеди единственного, говорящего с Богом. Как это соединяется? Загадка таланта.
Личность не обязательно «врывается» и «заявляет о себе», круша все вокруг, - личность вырастает из общей судьбы и так обретает свою судьбу. Это дано только великим поэтам: угадать в себе индивидуальность, через которую раскроется «все», и тем самым угадать в состоянии «всех» то, что готово сконцентрироваться в индивидуальность. При этом установка конкретной песни может быть та или другая. Или: «стою как в строю». Или: «здесь остановки нет, а мне - пожалуйста». Возникает мелодия судьбы: все выявляются через одного, а один - становится собой, выявляя боль всех, счастье всех.
Бунт, между прочим, тоже форма контакта.
Неучастие - форма участия.
Эту неразрешимость разгадывает только талант, и только практически, живым творчеством, то есть методом проб и ошибок.
Я действительно много рассказывал о своих немногих разговорах с Булатом, но об одном еще не приходилось.
Это было в пору его раннего, шквального, ошеломительного успеха. Кажется, в Политехническом: бушевала толпа у входа, мы ждали за кулисами (или в каком-то предбаннике, не помню). Я к нему подошел поздороваться и поддержать разговором: обстановка была нервная.
Он сказал:
- Рвутся слушать, поют, переписывают пленки. И никакое «мещанство» никого не отпугивает, никакая «дегероизация» не отвращает. За эти же песенки в 20-е годы такого автора, как я, растерзали бы, разорвали, линчевали бы тогдашние комсомольцы - без всякой указки сверху. А сейчас - поют. Просто я выразил то, что у всех созрело.
Как это выразить - загадка мастера и откровение поэта.
Термин «авторская песня» предполагает огромную роль индивидуального, личностного начала. Эту особенность авторской песни подчеркивали практически все, кто писал о ней. Как же случилось, что некоторые из этих песен стали хоровыми, компанейскими?