Над Шейлой стоял Чокнутый.
То, что сделало животное, было настолько необычным, что все пантеры вскочили на ноги и приготовились растерзать уродца, посмевшего прикоснуться к Квару и нарушить обряд смерти. Даже Ириза, по-своему любившая Чокнутого, была вне себя от ярости.
– Стойте! – Квар поднялся и, чуть пошатываясь, подошел вплотную к уродцу. – Стойте.
Староста был удивлен. Никто за долгие-долгие годы его жизни в джунглях не обращался с ним вот так, без всякого страха. Многие пытались занять его место в стае, но никто никогда не делал это в одиночку. И даже те, кто, объединившись, пробовали свергнуть его, платили за дерзость жизнью. И теперь, когда слабое животное, не умеющее даже передвигаться по джунглям на четырех конечностях, подняло на него лапу… Нет, Квар не мог понять этой ничем не подкрепленной дерзости.
– Уродец, ты хоть понимаешь, что сделал? – Квар неторопливо положил лапу на плечо Чокнутого и медленно провел ею через все тело животного, оставляя на голой коже странного существа четыре полосы, из которых показались капельки крови. – Ты остановил приближение смерти. И теперь, согласно всем законам джунглей, должен принять смерть вместе с моей дочерью. Ты понимаешь это?
Квар не спешил. Что-то неподвластное ему заставляло не торопиться с вынесением приговора. Его люди могли не понять этой медлительности, но староста, подчиняясь нахлынувшим чувствам, не спешил. Словно ждал чего-то. Чуда?
Чокнутый опустил голову, посмотрел на глубокие царапины, оставленные когтями пантеры, дотронулся до груди рукой и, повернув ладонь, долго смотрел на красный цвет крови. Потом, не произнося ни звука, отодвинул Квара в сторону и опустился на колени перед Шейлой. Кто-то из молодых пантер дернулся к нему, но Квар остановил его одним молчаливым движением. Староста чутьем, доставшимся ему от предков, понимал, что сейчас происходит нечто необычное. Не объяснимое ни для него, ни для Иризы, ни для всего племени действо.
Чокнутый несколько секунд нежно покачивал распухшую лапу Шейлы, рассматривая рану с сочащимися тугими каплями крови. Потом сделал то, от чего у стопившихся вокруг пантер шерсть поднялась дыбом. Уродец раздвинул гибкими пальцами шерсть, прильнул к ране ртом и стал жадно сосать кровь, изредка сплевывая ее на зеленую траву джунглей. В эти минуты он был так похож на серых странников, которые, по слухам, перед тем как окончательно добить жертву, высасывали у нее кровь.
Уродец выплюнул на руку кровавое месиво. Внимательно рассмотрел его и подцепил на один из своих длинных пальцев крошечную тоненькую иголку.