– Генерал МГБ – тоже понятно. Крышевание бандитов, сто двадцать миллионов на швейцарском счете и вилла в Этрета под присмотром любовницы из своей же конторы, якобы находящейся в служебной командировке – для военно-полевого суда достаточно. Только, по царскому уложению от тысяча девятьсот шестого года, таковой суд должен состоять из трёх офицеров. Нас – двое.
С крыльца, готовая к немедленному бою, спустилась четвёрка Анастасии.
– Вельяминова – ко мне! – скомандовал Фёст. – Остальные на месте!
– Ты что – извращенец? – спросил Секонд. – То с Вяземской глаз не сводил, а сейчас – Вельяминова да Вельяминова.
– Ага! Активный строефил. Был у меня прапорщик Мороз – тот, очевидно, пассивный. А я обожаю, когда такого экстерьера девушки передо мной в струнку тянутся.
– Чего же Вяземскую не позвал? – Голос Секонда сочился ядом.
– Она мне в горизонтальном положении больше нравится. А эта – в вертикальном, – издевательски ответил Фёст. С самим собой чего уж стесняться, если сразу не доходит?
Подпоручик уже стояла рядом, прижав полусогнутые кисти к швам брюк и вздёрнув подбородок. Продолжать пикировку при ней было непедагогично. Причём неизвестно, слышала ли она последние слова. При её способностях вполне могла, но вида не подавала.
– Садись, Анастасия Георгиевна, – указал Фёст на бревно. – Курить разрешается. Дело вот в чём – тебе, согласно чину и должности, придётся побыть членом экстренного военно-полевого суда. Знаешь, что такое?
– Так точно, знаю. Могу наизусть процитировать все существующие уложения, – ответила Вельяминова, гордая тем, что её сочли достойной.
– Обойдёмся, – не слишком вежливо ответил Фёст. – Достаточно одного пункта: заседание проводится без участия защиты, предполагая, что суд в состоянии самостоятельно рассмотреть все обстоятельства, конфирмация[136] приговора производится старшим воинским начальником, за его отсутствием – председателем суда. В исполнение приговор приводится немедленно…
– …На Красной площади, с барабанным боем, – к месту или не к месту вспомнил Секонд фразу из романа графа А.Н. Толстого «Светлое утро»[137].
Фёст замечание проигнорировал.
– Вот тебе формула обвинения. – Он пересказал Анастасии то, что говорил Секонду о прегрешениях генерала и его подельников. Короче и конкретнее. – Вот мой вариант приговора – смертная казнь. Господин полковник Ляхов, твой непосредственный начальник, колеблется. Значит, господин подпоручик, вам решать.
Настя, проявив недюжинные дипломатические способности, молчала ровно столько, сколько позволила изредка потягиваемая сигарета. Того сорта, что не горят, как бикфордов шнур, сами по себе. Которые нужно курить всерьёз.