— Э-э, — многозначительно протянул Люк. — Вот это уже интересно. В рапорте местной полиции — на острове, кстати, нет ни одного полицейского, поэтому констебля вызывали специально, — так вот, в рапорте констебля говорится, что ребята занимались исследованиями вирусов, а в заключении страховой компании это называлось «проектированием биологических моделей».
— Или еще как-нибудь.
— Угу. — На этот раз Люк посмотрел на Беверли уже безо всякой улыбки, и она ответила таким же серьезным взглядом.
— Но вирусология — это ведь вирусы, верно?
— Что же еще!
Люк явно что-то недоговаривал, но наступившая пауза оказалась куда красноречивее любых слов. Первой нарушила молчание Беверли:
— Насморк, кашель, простуда и все такое?
Люк не отвечал, и Беверли не знала, как расценивать его молчание.
— И с чего начался пожар? — спросила она.
Люк все так же молча доедал сандвич. Только закончив жевать, он продолжил:
— Еще одна небольшая странность. В заключении страховщиков в качестве причины пожара указано короткое замыкание — лаборатория была очень старой, так что это неудивительно. Но в показаниях большинства свидетелей, записанных констеблем, присутствуют упоминания о какой-то драке.
— Драке?
— Между Тернером и лаборантом Карлосом Ариасом-Стеллой.
Знакомые имена.
— Синдром длительного сожительства?
Люк пожал плечами:
— Кто знает. Когда на четверых здоровых мужчин приходится всего две женщины…
— У тебя есть их имена? Всех шестерых?
Он ответил не сразу. Взяв со стола пустую тарелку, он поставил ее в раковину. Сразу видно, домашний мужчина, отметила про себя Беверли. Стоя в углу кухни, он сказал:
— Знаешь, у меня сложилось ощущение, что показания свидетелей кто-то слегка подредактировал.
Эта новость удивила Уортон.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Именно то, что сказал. Имена в протоколе замазаны наглухо. Слова вроде вирусологии и тому подобные — тоже.
— Как ты узнал?
Он улыбнулся:
— Обратился к первоисточнику. Вернее, к его копии. В Аллапуле всего один полицейский участок, а в нем — один-единственный полицейский, сержант Маккаллум. Педант, каких мало. Он снимает копии со всех документов, наверное даже с писем своей жены. Так вот, копии с протоколов допроса он успел снять до того, как их коснулся маркер цензора.
Если это действительно было так, то вывод напрашивался только один: профессор Тернер не врал, намекая жене, что его предыдущая работа как-то связана с национальной безопасностью.
— Боюсь, должен сообщить тебе еще одну неприятную вещь.
— Что?
— На бумагах стоял штамп особого отдела. Где-то наверху забили тревогу.