Хартман же вообще пребывал в полном замешательстве. Он понимал, что сейчас ему во всем этом не разобраться — нужно хорошенько подумать, полистать медицинскую литературу. До полудня оставался всего час, а ему предстояло еще одно вскрытие, к тому же необходимо было разобраться с бумагами и привести все дела в порядок до отъезда в Глазго. Поэтому Хартман решил, что настало время закругляться, и сказал:
— Какой бы диагноз мы сейчас ни поставили, самое правильное решение на данный момент — взять несколько проб для гистологии.
В этом была своя логика. Конечно, придется сообщать родственникам умершей, что образцы, взятые из ее тела, направлены на дополнительное исследование; конечно, все это будет сопровождаться неимоверным количеством бумаг; конечно, коронер будет крайне недоволен, — но зато в заключении, которое Хартману все-таки придется писать, он укажет не окончательный диагноз, а всего-навсего предполагаемую причину смерти.
Вошел Дэнни. Приближалось время ланча, и даже указ Чингисхана не смог бы заставить его хоть на минуту задержаться в прозекторской.
— Как, вы еще даже с этой не закончили?
Хартман вымученно улыбнулся:
— Уже заканчиваем, Дэнни, заканчиваем.
— Ну ладно, только смотрите не забудьте: вам еще нужно обработать этого петушка. — Дэнни указал на несчастного мотоциклиста, который терпеливо дожидался своей очереди за спиной Хартмана. — Мое время слишком дорого стоит, так что мне не хотелось бы торчать здесь до вечера.
Хартман понял скрытую в словах Дэнни угрозу. Он примиряюще улыбнулся своему подчиненному и проговорил:
— Не беспокойся, Дэнни. Скоро я закончу.
Когда Дэнни вновь удалился, Хартман занялся приготовлением образцов для гистологических исследований, срезая небольшие куски тканей с разложенных на столе органов. Вскоре все двадцать образцов, каждый толщиной около пяти миллиметров и размером двадцать на десять, уже находились в банке с формалином.
И снова встряла Белинда:
— А как насчет того, чтобы заморозить некоторые образцы? Да и генетический анализ не помешало бы сделать.
Хартман с трудом подавил в себе желание сказать ей в ответ какую-нибудь грубость. Снова она лезет со своими познаниями! Тем не менее замечание было справедливым, поэтому он лишь кивнул, на что Белинда тут же с готовностью ответила:
— Я это сделаю.
Хартман никак не мог решить, какую линию поведения ему выбрать: то ли следовало и дальше играть роль опытного наставника, то ли молча соглашаться со всеми замечаниями ординатора. Он выбрал последнее и спросил:
— Зачем?
— Вы, наверное, не знаете, что я занималась исследованиями в лаборатории профессора Боумен. Моя тема — клеточная биология опухолей надпочечников.