И, разгорячившись и вспомнив, как Генрих, ее муж и отец нынешнего короля, положил конец расколу, объединившись с папой Александром в тот момент, когда император Германии поддерживал антипапу, Алиенора в своем увлечении дошла до того, что стала угрожать Целестину III новым разделом:
«Говорю вам, что недалек день, предсказанный Апостолом; близится роковая минута, когда одежду Христа снова будут разыгрывать по жребию, когда будут разбиты цепи святого Петра, разрушится католическое единство».
На самом деле папа отлучил Леопольда от церкви, как только узнал, что тот держит в плену Ричарда; он угрожал отлучением от церкви королю Франции в том случае, если он осмелится завладеть землями, принадлежащими его сопернику, и, больше того, именно под угрозой интердикта в Англии как церкви, так и прихожан заставили собрать необходимые для выкупа средства. Но Целестин III не решался отлучить от церкви императора. Ему не хотелось снова начинать бесконечную цепь ссор и разногласий, которые вот уже более века омрачали отношения между папским престолом и Священной Римской империей.
Тем временем до Алиеноры дошло прямое известие от ее сына — письмо, датированное 19 апреля 1193 г., было передано ей через Гильома Лоншана: «Знайте, — писал король, — что после отъезда Губерта, епископа Солсберийского, и Гильома де Сент-Мер-Эглиз, нашего писца, нас посетил наш дражайший канцлер, Гильом, епископ Илийский; после встречи с императором он так расстарался, что из замка Трифельс, где мы находились в заточении, мы отправились к императору в Гагенау и были приняты с почетом самим императором и его двором…» И дальше Ричард прибавлял, что отныне у него появилась надежда: его освободят в обмен на выкуп. Он просил собрать деньги и приготовить заложников, уточняя, «что собранные деньги должны быть переданы моей матери, а ею — тому, кого она выберет».
Алиенора поспешила собрать средства; впрочем, существующий обычай позволял ей это сделать: всякий оказавшийся в плену сеньор мог рассчитывать на то, что его вассалы согласятся заплатить за него выкуп. Выкуп был тяжелым: от каждого свободного человека требовали, чтобы он отдал четверть своего годового дохода. Церкви расставались со своими сокровищами, цистерцианские монастыри, у которых не было золота и серебра, отдали всю шерсть, состриженную за год с их овец. Сумма, которую потребовали за освобождение Ричарда, и в самом деле была огромной. После долгих переговоров остановились на сумме в 150 тысяч марок серебра. 100 тысяч надо было заплатить за то, чтобы пленного короля освободили; оставшиеся 50 тысяч должны были быть выплачены позже, но взамен этого император должен был получить две сотни заложников. Вот все это вместе и составляло 150 000 марок кельнского серебра, а это в те времена было равно приблизительно 34 тысячам килограммов чистого серебра.