Современные ей тексты, при всей их скупости, позволяют нам разглядеть за своими строками страстную женщину, заботливую мать, энергичную королеву — она умела быть и первой, и второй, и третьей. Словом, по выражению одного из авторов той эпохи, она была «несравненной женщиной».
Превосходная книга, которую посвятила Алиеноре Аквитанской Режин Перну, была отмечена Гран-при города Бордо в области литературы и премией «Historia».
Алиенору Аквитанскую сравнивали то с Мессалиной, то с Мелюзиной. Незачем останавливаться на личности Мессалины, но ассоциация с Мелюзиной ничем не лучше: речь идет о волшебнице из пуатевинских легенд, которую муж, встревоженный ее ночными отлучками, однажды выследил и был неприятно поражен, когда она у него на глазах превратилась в змею.
Итак, репутация у нее скверная, и, признаемся, в предыдущей нашей работе мы без всяких дополнительных проверок присоединились к общему мнению. Но, когда мы познакомились с нашей героиней чуть поближе, с нами случилось то, что вообще часто случается (и особенно часто, если речь идет о плохо исследованных средневековых материалах!), когда от знакомства наспех и из вторых рук мы переходим к изучению документов: Алиенора, представшая перед нами, сильно отличалась от той, какой она нам представлялась. Незаурядная женщина, возвысившаяся над своим веком, — и каким веком: веком расцвета романского искусства и зарождения готики, веком, видевшим славу рыцарства и освобождение городов, великим веком куртуазной лирики, трубадуров Юга и Севера, появления романа как жанра, Тристана и Изольды, творений Кретьена де Труа.
И в свете современных ей источников Алиенора предстает вполне достойной этой декорации. Более того: эта декорация сама частично оказывается делом ее рук, поскольку Алиенора сыграла выдающуюся роль как в политике, так и в литературе, и ее влияние распространялось даже на экономику и социальную жизнь. И то, что потомки вспоминают об этой женщине, — которая дважды была королевой, стала матерью двух королей, бросила вызов императору, угрожала папе и с удивительной прозорливостью правила своим двойным королевством, — лишь в связи с одним-единственным приключением ее молодости, несомненно, дает повод к размышлениям.
Судить об этом предстоит читателю. Мы не захотели отягощать это сочинение ссылками и примечаниями, но в конце тома мы перечислим источники, которыми мы пользовались. А пока уточним, что в диалогах и прямой речи нет ни одной фразы, ни одного слова, выдуманных нами: все это взято из текстов той эпохи. Из этого следует, что данная работа ни в коей мере не претендует на то, чтобы считаться романом и, шаг за шагом прослеживая достойную романа жизнь, остается всего-навсего историческим исследованием.