Портрет художника в юности (Кенжеев) - страница 39

Можно было сесть на трамвай у метро "Сокол", и после получасового громыхания по рельсам пройти минут пятнадцать пешком, или на автобус у метро "Аэропорт", или же на другой автобус у метро "Речной вокзал", который объезжал Химкинское водохранилище по кольцевой дороге. Слова "кольцевая дорога" почему-то расстроили маму - она и не предполагала, что нас загнали в такую сумасшедшую даль. Метро "Аэропорт" звучало утешительнее, к тому же была некая внутренняя правильность в том, чтобы именно с этой станции метро добираться до Тушина, где все тридцатые и сороковые годы справлял свои жизнерадостные праздники ОСОАВИАХИМ, и отважные летчики в кожаных шлемах выделывали бочки и мертвые петли над небольшим зеленым аэродромом. Мы заняли не слишком длинную очередь на остановке; сидячих мест в автобусе нашей семье не досталось, однако и особенной давки тоже не было. Почти все наши спутники везли набитые продуктовые сумки, кто положив их на пол, кто - к себе на колени. Наверное, там и магазинов нет, сказала мама отцу с минутной грустью. Есть магазины, жизнерадостно отозвалась одна из спутниц, только с ассортиментом неважно, и очереди. Но строятся. Обещают через два года универсам, кинотеатр, через пять или шесть лет - телефоны. С дорогами неважно, правда, столько грязи, что приходится носить галоши. Но вам повезло, рассмеялась она, уже третий день сухо и солнечно, и земля подсохла. Она жила в соседнем доме, и взяла на себя труд проводить нас от остановки до самого подъезда, растолковывая всевозможные мелочи тушинской жизни. Две старушки с растерянными лицами переселенцев привстали со скамейки у подъезда, молчаливо приветствуя новых соседей. На лестнице пахло масляной краской и мастикой, которой были промазаны стыки между бетонными плитами дома. Мама замерла перед дверью из древесностружечной плиты, оттягивая сладкий миг, потом повернула ключ и мы вошли в новое жилье, где царили уже иные запахи - гипса, известки, водоэмульсионной краски. "Пятый этаж без лифта, - бормотала мама, - конечно, минус, но мы все еще молодые, ничего страшного. Мусоропровод - замечательно, а что он на лестнице, так даже лучше, не будет запахов в квартире, верно, Боря?" Отец кивал. "Как жаль, что всего две комнаты, - продолжала мама, - а с другой стороны, на такую семью, как у нас, пять лет назад давали вообще однокомнатную, или две, но с подселением. Представляете - в такой квартирке жить с чужим человеком?"

Я согласился: в шестиметровой кухне не уместились бы два стола, а коридор и прихожая были и вовсе смехотворных размеров. "Обои, - авторитетно сказал отец, - надо будет переклеить". "Ты совершенно прав, - мама показала на стену, где травянисто-зеленые обои во многих местах отставали и пузырились. - Будем сначала ремонтировать квартиру, или переедем?" Она с надеждой глядела на отца, и когда он твердо ответил, что переезжать надо немедленно, поцеловала его в щеку. "Страховку можно получить досрочно, - сказала она, - и на Алешу, и на Леночку. Немного потеряем, зато можно сразу купить нормальный холодильник, новую кровать, может быть, даже пылесос. Кроме того, Союз экзотериков сколько обещал? Пятьсот рублей? Эти деньги все равно надо послать в Оренбург, но мы ведь можем из них сколько-нибудь одолжить на короткий срок. Купим инструменты, гвозди, доски, цемент. Тебе много придется здесь работать, Боря. Видишь, стенных шкафов вообще нету, значит, надо построить полати, и еще, конечно, купить кухонный гарнитур. Знаешь их - стол на тонких ножках, как сейчас модно, и весь облицован голубым пластиком, и шкафчики тоже. И красиво, и гигиенично, и не слишком дорого.". "Я предпочел бы серый, - сказал отец, - и потом, на эти гарнитуры очередь - года два, если не три." "Дядя Саша знает, кому дать на лапу, - убежденно сказала мама. - Мы все сумеем достать, а что немножко переплатим, не беда. Кстати, можно попросить старшего Жуковкина - у него есть связи, я уверена, какие-нибудь ордера, или пропуск в распределитель..." "Ты сошла с ума, - засмеялся отец, - кто такой старший Жуковкин, и кто такие мы?" "Разве не был он другом Ксенофонта," - простодушно сказала мама. "У Ксенофонта было много друзей, - отец отвернулся к огромному окну без форточек, за которым громоздились белые коробочки, обсаженные чахлыми, запыленными тополями, - только спасти его никто не сумел. Или не захотел." "Ты ведь знаешь, какие были времена," - потухшим голосом отвечала мама. "Потому и времена были такие," - отвечал отец с неожиданным ожесточением. Мы с Аленкой притихли, как всегда, когда видели, что родители готовы поссориться, но мать снова поцеловала отца, и тот, смягчившись, принялся исследовать квартиру и совещаться с нами, куда расставить имеющуюся мебель, и какую следует купить дополнительно.