— Как только у него хватило наглости явиться сюда.
— Что он сделал?
— Лучше спроси, чего он не сделал. Он не пригласил меня на танцы в честь святого Валентина.
— Как опрометчиво с его стороны.
— Ты совершенно прав. Самое большое событие в общественной жизни пансиона. И он думает, что может ждать до последней минуты, чтобы узнать, не пригласит ли меня еще кто-нибудь. Ну что же, теперь он знает, что почем.
— Он извинился?
— По-своему.
— То есть?
— Он сказал, что виноват.
— Я бы счел это достаточным.
Мать его небрежно взмахнула рукой:
— О, Джек, ты действительно считаешь, что твоя мать из числа тех женщин, которых может удовлетворить такое извинение?
Джек вздохнул и сел. Разговор обещал быть долгим.
— Мне он показался милым парнем.
— Ты так говоришь только потому, что он сидел в инвалидном кресле.
Джек пожал плечами.
Рита с поразительной быстротой метала карты.
— Не такой уж он милый. И он сделался куда хуже с тех пор, как женщины со всего этажа стали пускать по нему слюнки. Этот мужчина был женат на одной женщине сорок пять лет, и он женился на второй по счету женщине, с которой у него был секс. Он не мог даже представить, что для него приготовит старость. И он так поглощен своими фантазиями, что даже лекарства забывает принимать. Медсестры его отчитывают, а он лишь смеется. Он забыл свои зубы у Мейбл, и ему пришлось за ними посылать. Ему еще по силам кое-что.
Джек поднял руки, сдаваясь:
— Прекрасно.
— Ты знаешь, как он угодил в инвалидное кресло?
— Нет.
— Мэри Джейн Уилкокс не понравилось, что он завел шашни с ее лучшей подругой, которой всего пятьдесят три, и она стала колотить в его дверь. Он попытался перелезть через балкон в соседнюю квартиру и поскользнулся. К счастью для него, он отделался переломом ноги.
Рита перевернула последнюю карту, червового короля. Пасьянс сошелся.
— Принеси мне еще одну чашку чаю, дорогой, хорошо?
Несколькими днями позже Джек сидел за компьютером, ожидая приезда Хизер. Она в первый раз согласилась побывать у него дома. До сих пор они встречались либо у нее дома, либо на нейтральной территории. Так безопаснее, говорила она.
— Кто знает, — с улыбкой говорила она, — может, ты маньяк или садист.
Джек всегда послушно скалил зубы, и она визжала от восторга.
Джек слышал, как за стеной печатала Молли. У него, как у собаки Павлова, выработался условный рефлекс на этот звук. Он понял с упавшим сердцем, что начинает терять всякую способность к самоконтролю. Она должна съехать как можно скорее. Больше он просто не продержится. Вскоре инстинкты возьмут над ним верх и приведут его в ее спальню. Вот и сейчас он боролся с непреодолимым желанием проскользнуть в ее комнату, сесть к ней на кровать и смотреть, как она работает. Ему хотелось смотреть, как она прикусывает кончик языка, как она делала это всегда в минуты предельной концентрации. Ему хотелось массировать ей плечи, чтобы снять напряжение. Ему хотелось…