Директор школы внезапно переходит на «ты». Серые глаза Кассандры становятся огромными, и она выдерживает его взгляд не моргая.
— Наверное, монстр, если верить ночной дежурной.
Он достает из папки два скрепленных листка и медленно читает:
— «В полночь пансионерка Кассандра Катценберг издала вопль, который разбудил всю спальню в левом крыле. Она сообщила о нападении террористов, которое, по ее словам, должно произойти в ближайшие дни. Одна из ее соучениц хотела спать и попыталась заставить ее замолчать. Кассандра в бешенстве расцарапала ей лицо». Отчет медсестры: «Пансионерке Виолен Дюпарк нанесены раны, вызвавшие кровотечение. На щеку и шею пришлось наложить двадцать швов. Скорее всего, останутся шрамы».
Мужчина бросает листки на письменный стол.
— Ты ее изуродовала, чудовище Кассандра. Какое объяснение ты можешь дать такому дикому, зверскому поступку?
Девушка смотрит на свои ногти, еще багровые от свернувшейся крови. Она думает:
Не надо ко мне приставать. Дура Виолен смеялась над будущим, и я преподала ей урок, понятный даже таким тупым, как она. Я ей не кожу на щеках расцарапала, а мозги прочистила. Она мне спасибо должна сказать.
Директор подходит к ней.
— По-прежнему не отвечаешь? Что ж, я, кажется, начинаю понимать: это действует «могущество слов». И особенно твоего пресловутого имени.
Он ходит взад-вперед по комнате, сложив руки за спиной.
— Если хочешь, я расскажу тебе историю твоей знаменитой тезки, античной Кассандры. Рассказать?
Нет. Мне наплевать.
— Вот увидишь, это захватывающая история, и, может быть, она объяснит некоторые события сегодняшней ночи.
Он пристально смотрит на нее. Она выдерживает его взгляд.
— Я понимаю. Наверное, нам будет удобнее у меня дома, в библиотеке. У меня там все необходимые источники.
Дрожь дурным предчувствием пробегает по ее спине, но девушка ничем себя не выдает. Он склоняется к ней и шепчет на ухо:
— И у меня есть для тебя сюрприз.
Дом директора — небольшой особнячок, примыкающий к школе. Кирпичные, увитые плющом стены венчает шиферная крыша. На почтовом ящике от руки выведено: ФИЛИПП ПАПАДАКИС, ДИРЕКТОР.
Домик стоит в саду, к крыльцу ведет посыпанная гравием аллея.
Интерьер выдержан в старинном стиле: антикварная мебель, картины с изображением лошадей, несущихся галопом, темные шторы, потертые ковры неопределенного цвета.
Пахнет камфарой.
Дом старого холостяка, где нет ни одной женщины. Никто не готовит, не моет посуду, не стирает белье. Сюда не приходит даже уборщица.
Пока он роется в шкафах, заполненных старинными книгами, она неподвижно стоит у двери.