— Видишь, ты без усов стал в четыре раза храбрее! — сказали они. — Еще немного — и о тебе легенды начнут слагать!
Пулеметчик Загора подошел к нему, отозвал в сторону и прошептал так, чтобы больше никто не слышал:
— Только, браток, не дели этот свет на усатых и безусых, а то я и впрямь рассержусь. Ведь мы же серьезные люди, перед нами стоит задача огромной важности! Я думаю, ты меня понимаешь?
— Я тебя очень хорошо понимаю, — сказал взводный, скрипнув зубами. — И всех вас я хорошо понимаю, только вы меня никак не поймете. Неужели вы думаете, что меня интересуют ваши похвалы и ваши красивые слова? Меня это больше оскорбляет, чем радует, если хочешь знать. Мне кажется, вы все смеетесь надо мной, черт подери, еще больше унижаете.
— Да что за чертовщина, что с тобой?
— Что хочешь, то и думай, — мрачно произнес взводный. — Меня только интересует, как вы объясните мою завтрашнюю смерть. Не надейся, я не успокоюсь, пока пуля меня не найдет. Ничто меня не остановит. А вы можете рассказывать, какой я герой, это ваше дело. И пусть начальник санитарной службы будет доволен. Он, подлец, уверен, что сбривание усов — как раз то, что нужно для бойца. Ух, как бы я в него саданул, попадись он мне на мушку!
— Бог ты мой, с тобой спасу нет, — вздохнул пулеметчик. — Значит, продолжаешь безумствовать? Ну что ж, я тебе больше ничем не могу помочь.
Пулеметчик Загора отвернулся и пошел к домику, где находились партизаны, а взводный Чутурило остался один со своими мрачными мыслями ждать нового боя как освобождения от мук.
В этот вечер пулеметчик Загора, всего за полчаса до выхода на выполнение следующего задания, совершенно потрясенный, рассказывал своему отделению:
— Черт бы побрал этого человека со всеми его переживаниями! Однако ни к чему больше мучиться с объяснениями, нужно что-то предпринимать. Я уже хотел было отступиться от всего этого, но не могу. Он, как мне сказал, и сегодня будет стараться погибнуть. Во время атаки нам нужно будет хорошенько следить за ним. Попробуем предотвратить самое худшее. Если он, скажем, поднимется, как сегодня утром, валите его сразу же на землю. Пусть он лучше разобьет нос, чем его, как мишень, изрешетят сотни пуль. Можно даже и по голове его ударить, пусть потеряет сознание. Я беру ответственность на себя. Значит, все время быть рядом с ним, ясно?
Об этом же говорилось в беседах с бойцами и командирами и других отделений отряда. Вскоре началось построение. Командир объяснил, что на этот раз предстоит нападение на городок под горой. Все понимали, что этот бой будет тяжелее, чем предыдущий, и готовились к этому. Только взводный Чутурило небрежно отмахивался и безразлично говорил: