— Может быть, хоть здесь, — со злостью проговорил он, ударяя ногой в большую дверь.
Взводный Чутурило надеялся, что тут он найдет противника, который ответит ему очередью на очередь, пулей на пулю. Он представил себе, как лежит между мертвыми эсэсовцами и над ним склонилось лицо пулеметчика Загоры, разъяренное и вместе с тем скорбное.
— Пусть будет то, что должно быть! — сказал он сам себе и бросился внутрь.
Если бы раньше кто-нибудь рассказал взводному Чутурило о том, что такое может произойти, он бы, конечно, не поверил этому человеку. Такого поворота событий он не ждал.
А случилось вот что. Когда взводный Чутурило толкнул ногой эту дверь и оказался в зале с фашистским флагом, свастикой и портретом Гитлера на стене, он увидел, что в середине огромного зала стоят три немецких офицера, вытянувшись по стойке «смирно». Их пистолеты с ремнями лежат на столе, а начищенные до блеска сапоги стоят чуть в стороне.
Увидев это, взводный остолбенел. Да разве такое возможно? Вытаращив глаза на застывшие фигуры немцев, глазевших на него, он едва слышно процедил:
— Черт побери, что все это значит?
Один из офицеров холеной рукой указал на сапоги и пистолеты и на чистом сербскохорватском языке ответил:
— Вот! Возьмите!
— Вы немцы? — спросил Чутурило.
— Самые настоящие! — ответил тот. — Франкфурт! Нюрнберг! Карлсруэ!
— А почему же вы не оказываете сопротивления, не стреляете?
— Зачем? В данной обстановке это было бы просто бессмысленно.
Взводный Чутурило выпучил глаза:
— Сдаетесь, значит?
— Абсолютно верно, — ответил немец. — Мы узнали, что вы хорошо обращаетесь с военнопленными, а каждому из нас хочется жить.
Взводный Чутурило бросил презрительный взгляд на портрет Адольфа Гитлера:
— Так вам теперь нет никакого дела ни до вашего дерьмового фюрера, ни до его рейха?
— Конечно, — любезно улыбнулся немец. — Этот сумасшедший все и затеял. Он самый настоящий идиот. Войне скоро конец, и мы хотим ее забыть.
Чутурило покачнулся и чуть не упал. Перед глазами у него все померкло, страшно сдавило в висках. Едва придя в себя, он с трудом проговорил:
— Черт побери, почему же вы не хотите сопротивляться? Хотя бы выстрелили разок!
— Нет уж, мы в ваших руках, зачем нам сопротивляться?! Чего не можем, того не можем.
Уже теряясь в хаосе мыслей, взводный опустил свой автомат и как мешок упал в кресло.
— Нет, я сплю! — сказал он. — Это мне чудится.
Затем он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Таким и застал его Загора. Войдя со своим отделением в этот зал, пулеметчик удивленно посмотрел на разутых немецких офицеров и крикнул, будто не веря себе: