Александре нравилось носиться в «ягуаре» Нэта с открытым верхом. Глазами тех, кто наблюдал, как она стремительно мчится по городу в платочке, завязанном под подбородком, она видела себя прежней — призраком былой беззаботной женственности. Ветви деревьев, электрические провода, фронтоны домов проносились над ее головой, и солнечный свет расплескивался по ветровому стеклу. Марси жила за городом, там, где Кокумскуссок-уэй, оставив позади городской центр и стелясь через ничейную землю заброшенных рыбоводческих ферм, овощехранилищ, разорившихся конноспортивных школ и захудалых неоправданно амбициозных ресторанов, начинал зарастать травой. Почтовый ящик, из этих новых, приземистых пластмассовых, отштампованных монолитом со столбиками, на которых они крепятся, и таким образом неуязвимых для бродячих вандалов, сбивающих съемные металлические ящики, белыми накладными буквами оповещал: «Литтлфилд'ы». Безграмотно поставленный апостроф вызвал у Александры раздражение. Поначалу в этом доме, в цокольном этаже рядом с одноместным гаражом, у Говарда была электромастерская с отдельным входом и скромной вывеской. Но успех, порожденный всеобщей праздностью — никто не желает больше пачкать руки, занимаясь физическим трудом, между тем как количество местных жителей, чувствующих себя господами, растет и требует все больше услуг, — привел к тому, что теперь у него был офис в верхней части Док-стрит с секретарем-телефонисткой и молодым помощником из какой-то центральноафриканской страны, где бедняки все еще горят желанием работать. Александра не заметила особых примет процветания ни в неряшливом внутреннем дворе — там повсюду были раскиданы игрушки и стоял наземный бассейн в форме барабана, — ни в облезлом экстерьере разноуровневого фермерского дома, напоминавшего севший на мель останок эпохи «Левиттауна»[35].
Марси открыла входную дверь в ответ на вялую трехнотную мелодию звонка. Она выглядела соответственно своему возрасту, который был близок к возрасту дома. Поцеловав ее в щеку, Александра ощутила липкость пота.
— Дорогая, образование множественного числа в английском языке не требует апострофа. Оно пишется слитно.
Марси поняла не сразу; видимо, ее сообразительность отяжелела вместе с бедрами.
— А! Ты имеешь в виду почтовый ящик? Это Говард делал надпись. Когда я увидела, было уже слишком поздно менять. Да разве это важно?
— Не знаю, но меня почему-то это раздражает. Так же, как когда говорят «сколько времени» вместо «который час» или «я одела платье» вместо «я надела платье».
— Язык меняется, мама, растет, развивается. Он ведь живой.