О хождении по квартирам не могло быть и речи: расспросы только насторожили бы, внесли нервозность. В одном Довбня прав — это Андрей понимал при всем отсутствии сыскного опыта, — надо быть поближе к людям. Поэтому решил сходить на завод, познакомиться с товарищами, ведь не чужой же он им, хотя и гость.
Но еще прежде, чем собрался, солдаты нежданно-негаданно были втянуты в предвыборную кампанию.
Утром к ним в кухню влетела эта певичка с конопушками — Стефка — и щебечущим своим говорком, ничуть не смущаясь, спросила у отдыхавшей на нарах смены:
— Хлопаки, кто з вас спива? — При этом она чуточку сморщила носик — воздух был не первой свежести, особенно если учесть шесть пар свисавших с печи солдатских портянок.
— Я сейчас проветрю, — сказал Андрей. — Может, вы пока выйдете?
— Ничего, — сказала она, отмахнувшись, — если я зловлю в этом омуте хоть одну певчую рыбку, все окупится.
Она повернулась к нарам, солнце упало на ее личико, затаенно, по-женски серьезно блеснули карие глаза: вот тебе и девчонка.
— Так поможете, товарищи, самодеятельности? То будет бардзо добже.[1] И польза людям.
Только теперь стало ясно, что она смущена и оттого говорит чересчур бойко, чуть приглатывая слова. Андрей зря старался. Невозможно было поймать ее взгляд, она словно и не замечала его присутствия. Ребята, слегка обалдев от певучего говора этой, словно занесенной к ним ветром снегурочки, умоляюще пялили на Андрея глаза. Колька приминал пятерней волнистый чуб, для бабенковского ежика это было бессмысленное занятие.
— Да мы ж все спиваем, — наконец заметил Бабенко.
— То може так быть? — обрадовалась Стефка, по-прежнему не глядя на Андрея, и он с какой-то смутой в душе отметил, что это вполне естественно: «Тебе уже двадцать три, старик, съела война твои годочки».
— Может, — зажегся Бабенко. — Мы в строю поем, тот же хор.
— Не то, не то.
— У Кольки гитара.
— И еще тенор, — уточнил Колька, потерев небритую, безвременно серебрящуюся у висков щетину. — Знаю двадцать песен. — Очевидно, он имел в виду одесский репертуар — усладу разведческого быта.
— Кончай травить, — сказал Андрей.
— Правда, — сказал Колька. — «Жди меня» под гитару подойдет?
Он выволок гитару и бойко тренькнул.
— Еще як! — всплеснула руками Стефка.
Николай вдруг зачастил фальцетом, рванув струны:
— Купил тебе я боты,
Пальто из коверкоты
И туфли на резиновой ходе,
Раз-две.
— Не, не, — засмеялась Стефка. — То не подходит.
— Могу прочесть стихи, — заметил неулыбчивый помком взвода Юра Королев, он любое дело воспринимал серьезно, даже с известным преувеличением. — Если товарищ лейтенант отпустит.