Впрочем, не только в трест ехал Петр Григорьевич. Решил заглянуть старый горняк к лучшему в тресте «Шахтинскуголь» водителю комбайна Климу Семиухо, посоветоваться, посмотреть, как тот работает, поучиться. Не беда, что Клим Семиухо вдвое моложе Петра Григорьевича: хорошему не грех поучиться и у школьника.
А еще решил Петр Григорьевич побывать у сына Геннадия в техникуме да разузнать, почему это он уже более месяца старухе-матери пару строчек не напишет.
Всего этого в один день не сделаешь. Решил Комлев отпроситься у Худорева денька на два-три.
— Жаловаться? — прищурился Худорев, подозрительно поглядывая на Комлева.
— Жаловаться! — кивнул Петр Григорьевич.
Худорев опустил взгляд и, подумав, махнул рукой:
— Ладно, езжай... Такой уж, видно, ты нетерплячий.
Приехав в Шахтинск в воскресный день, Петр Григорьевич намерен был заглянуть в первую очередь к сыну, а уже потом разыскать Клима Семиухо.
В общежитии горного техникума Геннадия не оказалось.
— Слушай-ка... как тебя... товарищ или... студент ли... — остановил Петр Григорьевич пробегавшего мимо невысокого паренька. — Комлев Геннадий или дружок его Аркадий Зыкин где, стало быть, сейчас?
— На лыжной тренировке все, за городом.
— М-да, — досадливо поморщился Петр Григорьевич и пошел разыскивать Клима Семиухо. В том, что он найдет Клима, Петр Григорьевич не сомневался: Клим — человек известный, таких людей в каждом нашем городе даже малыши знают.
Это было как-то странно: жить в одной квартире до женитьбы. Тамара, побывавшая за эти две недели уже несколько раз на квартире Жарченко, так прямо и заявила однажды:
— Ты с ума сошла, Галинка! Все кругом думают, что вы уже поженились, а вдруг Валентину что-либо не понравится, и он уйдет или ты раздумаешь? Что тогда делать будешь? Ведь людям стыдно будет на глаза показаться.
Галина смущенно махнула рукой:
— А пусть себе думают, что хотят... Не идти же ему куда-то на квартиру, когда у него и знакомых-то здесь нет.
— Смелая ты, Галка, — покачала головой Тамара. — Я бы ни за что так не посмела сделать. Мы вот с Аркадием дома только уроками занимаемся, и то я боюсь, а вдруг люди что-нибудь выдумают? Разнесут по всему Шахтинску, а потом и оправдывайся, что ты — белый голубь. Ну, а он что говорит?
— Не знаю... — засмеялась Галина.
И все же она знала, на что решился Валентин. Он заводил об этом разговоры почти каждый вечер, когда они оставались вдвоем, а иногда, рассердившись, даже требовал, чтобы она прямо-сказала ему: да или нет... Но она не решалась произнести ни то и ни другое. Он нравился ей, но они еще так мало были знакомы, что соединить свою судьбу с ним казалось временами чем-то нелепым и безрассудным. Но такие мысли приходили лишь временами, когда он ей вдруг казался странно чужим человеком, невесть как оказавшимся в их комнате. В эти минуты она слушала его, почти не вникая в смысл слов, затуманенными глазами глядела неотрывно на него, ходящего по комнате в зеленой гимнастерке и синих офицерских брюках. Кто он такой, почему так добивается, чтобы она стала его женой?