— Измаил Алексеевич, бога ради, уберите руку с этой кнопки!
— Что, это кнопка экстренного запуска в космос всего вашего романтического учреждения? И потому она расположена так удобно прямо на столе? — Зерогов быстро убрал со стола нервную руку.
— К счастью, нет — усмехнулся Борис Африканович, — все несколько проще — когда я жму на нее, у секретарши раздается звонок и там слышно все, что мы здесь говорим. Непонятно только, почему она не напомнила нам о нажатой кнопке.
Теперь уже начальник держал палец на белом пупырышке.
— Ах, Борис Африканович, — раздался смущенный голос, еще более томный, чем обычно, — я отлучалась и ничего., что касается меня, не слышала…
Странно, но, по отзывам коллег, академик Зерогов рассеянностью не отличался.
— Борис Африканович, насколько я помню, сейчас будет последний сеанс связи перед посадкой. Нельзя ли поприсутствовать? Честно говоря, из-за этого я и прикатил в такую рань — взыграло ретивое!
— Бога ради!
— А все-таки я кое-что нашел из работ Петрова-Степного! Оказывается, еще в курсовой он проталкивал эту идею. Вел их тогда, к сожалению, не я. Есть там одно крайне любопытное рассуждение о времени.
— И как была оценена работа?
— О, должным образом! Через всю страницу было расчеркнуто: «Бред! Идеализм!» Очевидно, писавший это понимал материализм только в текстильном смысле.
— Даю «Арзамас- 2», - без предупреждения прокатилось по кабинету.
— Вам видно, Измаил Алексеевич?
— Хорошо, хорошо, только чуть развернусь!
На экране показался бородатый командир корабля.
— Когда только успел обрасти, — торопливо удивился начальник предприятия и подался вперед — что-то еще неуловимо изменилось в чертах командира.
— Сегодня только девятые сутки? Что же, похоже на то… — пробормотал про себя Зерогов.
— Докладываю, Борис Африканович, — системы в порядке, люди здоровы. О потере Петрова-Степного уже докладывал. Мы ему обязаны многим. Говорить об этом тяжело. Подробно изложу в рапорте.
— Борис Африканович, разрешите задать вопрос командиру.
— Пожалуйста, Измаил Алексеевич. — И, к экрану: — Иван Лукич, с вами будет говорить академик Зерогов.
— Ну-ну — какой там разговор, у вас дела. Так, просто вопрос — какое сегодня число по вашему счету?
— Шестнадцатое июля, — и он назвал год, — а по вашему?
— Пятнадцатое. Спасибо, не смею задерживать. До встречи на Земле.
Экран погас. Борис Африканович собрался с мыслями и забарабанил пальцами по мягким подлокотникам.
— Не понимаю… Хорошо, во время этого провала они могли потерять день. Но почему он назвал будущий год? Неужели оговорился? Или вправду что-то с психикой? И эта окладистая борода…