— Вы допустили ошибку. Даже две. Во-первых, вы объявили подследственному, что он невиновен. Этого говорить нельзя было никак. Такой вывод вправе делать только суд. Во-вторых, вы вообще неправы. Виновен он, я в этом уверен. Прямых доказательств у меня пока нет, но они будут, ручаюсь. Повторяю, он виновен. Он должен быть виновен!
Последние слова окончательно рассеяли всяческие иллюзии по поводу моральных устоев майора. Он был предубежден против этого невезучего забулдыги. Почему? Недобросовестность? Тупость? Или злой умысел? Впечатление разумного, вдумчивого человека Пронин не производил, добросовестностью тоже, по-моему, не отличался. Что же касается злого умысла, то что общего может быть между следователем по особо опасным делам и хроническим алкоголиком? Я решил «прощупать» следователя. Мне не пришлось долго ворошить весь хлам, скопившийся в его голове: та мысль лежала на самой поверхности и, видимо, давно не давала покоя майору. Все оказалось до смешного просто: через три дня, в понедельник, наш бравый майор Пронин должен был отчитаться перед начальством по делу Паукова, так как в понедельник по плану следствие надо было закончить. Если убийца будет найден — а чем Мокроносов не убийца?! — светила премия, если нет — взбучка. Стоит ли копать глубже, раз кандидат в преступники уже в КПЗ?
Я понял, что за птица следователь Пронин. Однако, коли влип в эту историю, отстаивать справедливость я обязан не столько ради Мокроносова, сколько ради самого себя. И дернул меня черт поддаться на уговоры майора! Шел бы себе марками любоваться — и горя бы не знал. Да уж не проверка ли это? Вроде не похоже, а вот предостережение от необдуманных действий мне, кажется, сделано было, и не одно. Я вспомнил типа в морковном свитере, его чувствительные пинки, попытки покончить с собой под колесами желтого «Москвича». А эти дурацкие верблюды?… Ясно, следившие за мной инопланетные экспериментаторы предупреждали: я вплотную подошел к запретной черте.
Я очнулся от своих размышлений. Круглолицый майор с любопытством смотрел на меня из-под пухлых век, почти лишенных ресниц.
— Мне очень жаль, — произнес он слащавым голосом, — что я втянул вас в наше нелегкое дело. Извините великодушно. Будем считать, что я вас ни о чем не просил…
— Нет, — перебил его я, — так не пойдет! Буду копать До конца, пока справедливость не восторжествует!
— Да поймите же, — горячился майор, — я обратился к вам исключительно за тем, чтобы вы помогли найти веские доказательства вины Мокроносова. Кто знал, что вы выкинете такой фортель! Я веду следствие, отвечаю перед руководством, перед своей совестью…