Мы походили по пригорку, наткнулись на фундамент стоявшего здесь когда-то здания. Начали описывать круги вокруг него, и тут Федька заорал:
— Нашёл!
Я подошёл к нему — и в самом деле, передо мной зияла дыра колодца. Это был именно он — стены были обложены камнем. Сомнительно, что где-то рядом может быть ещё один такой же.
— Так, Федя. Привязываем верёвку, ты спускаешься, начинаешь копать, а я вытаскиваю мешком землю.
— Боярин, я же больной!
— Сейчас и вылечишься.
— Не дело боевому холопу землю копать, на то смерды есть — вон, деревня рядом.
— Дело тайное, Федя. О том знать никто не должен — даже твои сотоварищи. Понял?
Федька привязал один конец верёвки к камням, другой конец сбросил в колодец, туда же кинул мешок и лопату.
— А может, я буду землю поднимать?
— Это значит — боярин землю копать будет, а ты на ветерке прохлаждаться?
— Тоже верно.
Федька, кряхтя и матерясь сквозь зубы, полез в колодец. Вскоре послышались удары лопаты о землю, потом верёвка дёрнулась:
— Поднимай!
Я потянул за верёвку. Ого, он что — полтонны туда нагрузил? Я еле вытянул почти полный мешок. Да в нём верных полцентнера будет, если не больше. Я с трудом оттащил его к развалинам, высыпал. У колодца высыпать не стал: вдруг интересно прохожим будет — чего это тут куча свежей земли лежит? Сбросил пустой мешок Фёдору:
— Сыпь поменьше — по половине мешка.
— Как скажешь, боярин.
Мы работали без перерыва часа два, потом я решил, что нам обоим необходим короткий отдых. Федька выбрался из колодца мокрым от пота:
— Дышать нечем, боярин, хоть воздуха свежего глотну.
Он повалился на траву, отдышался.
— А глубоко ли копать будем, боярин?
Я решил пошутить:
— Сажени четыре ещё.
Федька аж подскочил.
— Четыре сажени? Я же умру!
Я засмеялся.
— Пошутил я, Федь.
— А сколько?
— Сам не знаю, там видно будет.
Пока Федька лежал, я задумался. А и в самом деле — на какую глубину копать? И что будет сигналом о конце моих изыскательских работ? Ответа на этот вопрос я пока не знал.
Теперь опуститься в колодец решил я.
— Боярин, давай уж я копать буду. Мы люди привычные.
— Охолонись немного, Федя.
Я спустился по верёвке в колодец. Федька уже углубился на метр, всё-таки площадь колодца была велика — немногим менее двух метров. Но делать нечего: назвался груздем — полезай в кузов.
Я взялся за лопату. И в самом деле здесь душно, воздух спёртый.
Я копал и копал, загружая землю в мешок. Когда почувствовал, что силы на исходе, вылез наружу. Ветерок приятно овевал разгорячённое лицо. Какая благодать — вдохнуть свежего воздуха. Вот ведь — дышишь, и не чувствуешь, как это славно.