— Не успели, видать… всех, — смерил его насмешливым взглядом Орест, впервые пожалев, что ушел из семинарии.
— Действительно, не успели, — ничуть не смутился подполковник. — И в этом вопросе — тоже недоработка.
На той окраинной улице, куда послал его подполковник, ни загадочного топографического взвода, ни вообще нужного ему батальона уже не было. Случайно встретившийся старик припомнил, что в школе действительно крутились какие-то солдатики с ящиками и треногами, но час назад они ушли.
А на территории воинской части, куда ему посоветовал заглянуть старик, уже шел бой. Вражеский танк расстреливал последних засевших в казарме красноармейцев, стоя прямо посреди плаца. Гордаш видел это из плохо открытого окопа, в котором спешно занимали оборону оставшиеся безлошадными кавалеристы. Откуда взялись три прорвавшихся в эту часть города без поддержки пехоты немецких танка, этого они объяснить не могли. Один рыжеусый казак даже предположил, что их спустили с самолетов, на парашютах. «Энти швабы и не такое придумать могут, — объяснил он свою догадку. — По империалистицкой знаю».
Поняв, что отыскать исчезнувший в водовороте войны топографический взвод ему не суждено, Гордаш незаметно выполз из окопа и, пятясь, на четвереньках, начал отходить к леску как раз в то время, когда стоявший на плацу танк начал разворачивать ствол своего башенного орудия в сторону «кавалерийского окопа». Подхватившись, Орест огромными прыжками помчался к лесу, и осколки первого снаряда, который танкисты выпустили по окопу, иссекли ствол огромного дуба, за которым Гордаш упал.
Решив, что судьба этого боя не должна волновать его, Гордаш добрался до деревни, заглянув к своей родственнице, взял оставленную у нее статуэтку «Марии-мученицы», или, как он ее еще называл, — «Святую Деву Марию Подольскую», и отправился на поиски дота, в котором, как ему сообщили, выпало служить медсестре Марии Кристич.
Свидание оказалось коротким и… неприветливым. Но все же он нашел ее, увидел, отдал этот дорогой — по крайней мере, для него самого — подарок. Так чего ему, оказавшемуся в самом центре ада, еще желать?
Что сбылось, то сбылось: он повидал Марию Кристич, передал ей статуэтку и теперь, сидя у подножия каменного креста, спокойно наблюдал, как майор формирует группу. Он понимал, что комбат посылает этих людей на гибель. Как и старший сержант, он не верил в то, что кто-либо из этих бойцов сможет уцелеть и разыскать потом батальон. Да только что он, беглый семинарист и несостоявшийся топограф, мог изменить на этой «смертной дороге»?