Вот и перевал. Последний рывок — и Беркут оказался в удобной, похожей на окоп, седловине, о существовании которой даже не догадывался. Осторожно выглянув из своего укрытия, лейтенант понял, что отсюда ему открывается позиция только одного немца, того, что лежит крайним слева. Зато этот был как на ладони…
Солдат сидел на корточках и, держа в зубах кончик бинта, пытался потуже завязать его на левой, раненой, руке. Убивать его в эту секунду показалось бесчеловечным. Лейтенант еще дал ему возможность завязать бинт, приподняться, взять автомат, — и только тогда нажал на спусковой крючок. Уже с двумя пулями в спине этот приземистый широкоплечий солдат сумел оглянуться, найти взглядом противника и потянуться к нему именно той, забинтованной, рукой, как бы проклиная его или вопрошая: «Что ж ты?! Зачем?!»
Его сосед справа, очевидно, тот самый унтер-офицер, который вел переговоры с партизанами, высунулся из-за уступа, выстрелил короткой очередью и закричал:
— Нас обошли! Они наверху!
— Прекратите огонь! — приказал Беркут по-немецки, чувствуя, что самое время диктовать условия. — Выбросьте автоматы за уступ и дайте моим людям возможность уйти. Только тогда останетесь живыми!
Два автомата и две винтовки легли туда же, где лежал автомат убитого. Но легли так, что к ним можно было дотянуться из-за выступа.
— Мы свое слово сдержим, — на всякий случай успокоил немцев Беркут. — А пока покурите. Корбач, ефрейтор — наверх! — скомандовал по-русски.
Корбач неуклюже затоптался на плечах Арзамасцева, пытаясь повторить стремительный рывок лейтенанта. И даже здесь слышно было, как Кирилл сочно матерится под его коваными сапогами. Так же неуклюже загребал ногами и сам Арзамасцев, когда Корбач и Анна затаскивали его на влажную леденистую полку. Глядя на эти муки «восхождения», Беркут окончательно утвердился в мысли, что иной возможности спасти своих товарищей, кроме как предложить немцам разойтись по-мирному, у него не существовало. При таком отходе фрицы сняли бы их в два счета. А ведь в какое-то мгновение ему показалось, что стоило бы еще немного повозиться с ними — глядишь, и выкурили бы.
— Слушай, ты что, действительно немец?! — долетел до него басистый голос унтер-офицера. Лейтенант уже легко узнавал его.
— Чистокровный, — бросил Андрей, внимательно наблюдая, как, все еще не решаясь подняться, уползают по террасе Анна, Арзамасцев и Корбач.
— И стал партизаном?
— Можете присоединиться к моей группе. Легкой жизни не обещаю, но, если уцелеете, вернетесь в Германию свободными и честными людьми.