Входная дверь в гостиницу была заперта. Владимир посмотрел на фосфоресцирующие часы, отвергнутые Шендеровичем. Они показывали без четверти одиннадцать. Тогда он сильно и настойчиво, как хозяин, постучал, не беспокоясь, что нарушит чей-то сон. Стучать пришлось дважды прежде, чем щёлкнул засов, и на пороге, загораживая вход, появилась невзлюбившая их дежурная с керосиновой лампой в руке.
- Я предупреждала, - прошипела она, и не думая сторониться.
Сдерживая подогретую раздражением ярость, Владимир молча сунул ей под самый нос блеснувшие в тусклом свете лампы золотым браслетом и оправой очень дорогие и красивые часы с мёртвенно сияющими зелёными цифрами и стрелками, никак не вязавшиеся с потёртой заношенной одеждой, и, пока ослеплённая таким богатством остолбеневшая горничная церберша соображала над тревожным несоответствием, крепкой рукой отодвинул живую преграду и намеренно громко протопал на свой второй этаж.
В номере он, устав до предела, долго ещё не мог заснуть, как это часто бывает, под жужжание голосов трёх сожителей в белых ночных рубахах, еле освещённых притушенной лампой и корпевших в запретный час над двумя бутылками коньяка. Из пьяных рассуждений можно было понять, что ночные заговорщики недовольны привилегиями, секретарскими пайками и вещевыми талонами, не позволяющими вести сносную жизнь, достойную низовых руководителей, несущих на своих плечах основную нагрузку по мобилизации масс в стране. Они дружно поддерживали решение городского пленума по осуждению загремевшего Давыдова, негласно позволявшего колхозникам воровать с полей урожай, в то время как вся страна в едином устремлении быстрее справиться с военной разрухой подтягивала ремни, экономя на всём. Так же единогласно они хаяли демобилизованных фронтовиков, чрезмерно хвативших фронтовой свободы и прелестей «европ» и забывших не только о партийной, но и об элементарной трудовой дисциплине, разлагающих народ и вносящих сумятицу в безоговорочное выполнение решений партии и товарища Сталина лишними рассуждениями и обсуждениями вопросов, их не касающихся; неплохо бы таких прежде, чем допустить к мирной жизни, также пропускать через охлаждающие фильтрационные лагеря. Когда двое из партийных тактиков стали прилипчиво требовать у третьего заначенную бутылку, Владимир заснул.
- 9 –
Выехали почти в одиннадцать, несмотря на то, что Владимир по неопытности пришёл на базу в половине седьмого и успел до прихода грузчиков и кладовщиков не только осмотреть машину, заправить оба бака под завязку и подкачать колёса, но и вымыть и вычистить кабину и кузов. Складские стали по одному появляться с половины девятого, а собрались вместе, зевая и перекуривая на ступеньках лесенки погрузочно-разгрузочной платформы, только к девяти, дружно и настойчиво выклянчивая у Тани на разгонно-похмельную бутылку. Пришлось ей, чтобы не затягивать дорогого времени, раскошелиться на целых две. И только тогда, когда горе-работяги отоварились у своих же кладовщиков и торопливо заглотили русский тоник под солёные желтяки и вяленую воблу такой жёсткости, что пришлось размягчать рыбины о платформу, разбудив грохотом млеющую в воскресной дрёме округу, они слегка ожили и зашевелились, подсказывая друг другу, за что и как взяться, но не торопясь подставлять собственные спину и руки.