— Ты где-то подцепил ром?
Вопрос так и остался без ответа. Кровь на палубе баркентины обильно засыпали песком — ноги больше не скользили ни у кого. Закричали запертые в трюме пленники. Похоже, там вспыхнула скоротечная драка. За месяцы, проведенные в Картахене, Баррет привык к беглой кастильской речи. Сейчас он отчетливо уловил несколько распространенных бранных слов, обращение к Господу и фразу, смысл которой сводился к самым черным опасениям.
— Как мы отделаемся от этих псов?
Питер равнодушно выслушал вопрос Брасье и махнул рукой в сторону Эспаньолы.
— Высадим на берег. Двоих я выберу сам — этих оставим на судне для простой работы. Мы потеряли десять человек, Ролан, а это очень плохо. Пусть бездельники из Санто-Доминго хотя бы моют палубу.
— Сколько мы сегодня заработали?
— Сначала надо продать груз на Тортуге, и это может оказаться не так уж выгодно. Потом двести реалов пойдет на починку, двести Ланцетнику на лекарства, пятьсот нашим раненым, в том числе сотня Тому, остальное делим на сорок пять равных частей. Пять частей я беру себе, потому что так мне нравится. Сорок выживших, в том числе и ты, берут себе по одной части. Ты хочешь поспорить насчет такого соглашения?
— Нет.
— Тогда пойди и займись делом.
— Выпускайте по одному испанцев.
Первый пленник, крепкий мужчина лет тридцати, видно, не слишком-то боялся, а это сразу не понравилось Баррету.
— Жаль, что у нас нет времени на то, чтобы выбивать из упрямцев деньги. Мне жаль высаживать его на берег задарма. Кто там следующий?
— Он ранен.
— Куда?
— В шею и в правую руку. Кость сломана.
— Не годится, отставь в сторону.
Третьей оказалась женщина — худая, смуглая, некрасивая испанка. Воротник черного платья доходил ей до подбородка, накидка покрывала волосы и плечи.
— Как вас зовут, сеньорита?
— Лусия де Саланова.
— Лусия? Возьмите каноэ, парни, и немедленно высадите ее на берег. Пусть идет куда хочет.
Кид устроился рядом с Барретом, при этих словах капитана он стащил свой парик вместе со шляпой и вытер лысину платком.
— Ты сегодня вежливый, Питер.
Четвертым был мулат, раб одного из пассажиров испанского судна, Баррет приказал отвести его в сторону.
— Парень сгодится. Может быть, хозяин захочет его выкупить? А впрочем, его мнение не имеет значения — мне нужен человек, чтобы убирать грязь на судне. Кто там еще?
— Мальчишка.
— Отведи его Раймонду — пусть хотя бы моет посуду. С меня хватит. Сеньориту живо высадить на берег, остальных я отпущу, как только найду время.
Баррет говорил по-английски. Пленники, которые мало что поняли, со страхом смотрели на врагов, но капитан люггера уже забыл о них.